Орхидея в мотоциклетном шлеме (сборник)

Таких, как она, в смысле.

А, может, и слава Богу.

Слишком уж она легко ко всему этому относилась…

А этим делом — как, кстати, и «околофутболом» — просто «увлекаться» нельзя.

Этим можно только жить.

А как только перестаешь мучиться в ожидании следующего челленджа или акции — надо немедленно уходить, уступая место другим.

Новым.

Голодным до адреналина.

Потому как это — отнюдь не «экстремальные виды спорта», в которых, все-таки, несмотря на весь риск, слишком много условного, театрального.

Эрзацного.

Это — сама жизнь.

С кровью и с «мясом».

Путь воина, а не алхимика или созерцателя.

Необходимая химия в организме.

Жесткач.

Вот и прибилась она в конце-концов к той части тусовки, которая ищет в нашей среде исключительно развлекухи.

Смотрят гонки, слушают байки ребят из «фирм», ходят на престижные концерты наших и не только наших рокеров, рассматривают фотографии с рыбалок, а потом подрываются и едут куда-нибудь в ночной клуб, где жрут экстази, нюхают кокс, курят кальян, танцуют и веселятся.

Есть у нас и такие.

Их, конечно, слегка презирают.

Но не гонят.

А что делать?!

Нормально.

Мы ведь — тоже не ханжи.

И тоже развлекаемся… гкхм… по-всякому.

Просто у нас это никогда не заслоняет главное.

А главное — у каждого свое.

Личное.

Так и живем.

Тоже, в принципе, жизнь.

Но какая-то, блин, с моей точки зрения немного пустоватая…

…Потом она начала пропадать, и я не видел ее неделями.

Потом пропала совсем…

7.

А тут как-то захожу в паб — сидит.

Причем, в середине дня.

Когда там фактически никто не бывает из завсегдатаев.

Так, клерки из соседних офисов бизнес-ланч переваривают.

Я б и сам не зашел, да с Ленкой договорился пораньше встретиться и на дачу вместе поехать — конец лета на дворе, у нас там куча дел совместных, — а она не смогла.

Сама настаивала на этой поездке дурацкой, и не смогла.

А я уже всю вторую половину дня под эту хрень переписал.

Дура.

Обещала вечером все дома объяснить.

Ну-ну…

Причем, умудрилась позвонить и проинформировать меня об изменении наших общих планов только тогда, когда я уже не только со всеми своими делами раньше, чем планировал, расквитался, но и с работы свалил.

Не возвращаться же?!

Вот и приперся в «Хардкор» пораньше, вдруг кого встречу, посидим, за жизнь потреплемся.

Хоть отвлекусь чуть-чуть от всей этой беды, глядишь — и на жену вечером орать не так сильно буду.

Ага.

Встретил.

Дашку, чтоб ее…

Сидит смурная, под глазами — круги, волосы какие-то давно нечесаные. Руки подрагивают.

И коньяком заливается потихонечку.

Ни фига себе, думаю.

Взял у бармена пинту «Гиннесса».

Подсел.

— Привет, — говорю.

— Привет, — улыбается.

— У тебя, — спрашиваю, — все в порядке? А то, извини, но выглядишь как-то странно…

Опять улыбается.

И тоже странно как-то.

Нормальные люди так не улыбаются.

— У меня, — отвечает, — все отлично. Я только, считай, жить начала. Спасибо тебе, что мир открыл…

И чмокает меня в щеку.

Что-то здесь не то, думаю.

Присмотрелся повнимательнее, потом взял ее за руку и резким движением закатал длинный рукав джемпера.

Да.

Так я и думал.

«Дорога».

— Ты что, — говорю, — дура, творишь-то?! Это тебе — не травка и даже не кокс. Кокаин, по сути, не сильно вредней алкоголя. А это — смерть. Просто смерть. И учти — очень и очень скорая…

— Да ладно тебе, — блуждает улыбкой. — Чушь все это. Если не передозировать, то можно жить долго. Вечно. Знаешь, какая она, вечность?! Она — сияет! И там — очень холодно и красиво…

Меня передернуло.

Вежливо попрощался, расплатился с барменом и свалил.

Даже пива не допил.

Вот ведь, блин, зараза какая случилась-то, думаю.

И как мне теперь с этим жить?

Не знаю.

Просто не знаю…

8.

А тут еще осень началась.

Самое мое нелюбимое время года.

Не знаю уж, что в нем все эти поэты находят, а для меня оно — простое и тупое напоминание о неизбежности смерти.

Это, знаете ли, — листьям и деревьям по фигу, они все равно весной снова родятся.

А я?!

Что-то, блин, как-то сомнительно.

И не говори…

Вот и ходишь, гуляешь по парку каждый вечер.

Все никак не можешь воздухом перед зимой надышаться.

А листья все падают и падают.

Если стоит безветренная погода, то иногда даже слышно, как их черенки щелкают, когда отваливаются от ветвей.

И тогда я думаю, что все-таки, наверное, здорово быть не листом, а веткой, которая знает, что весной на ней распустятся новые листья.

И именно из-за этого знания так снисходительна.

И так равнодушна.

Тьфу.

Опять на лирику потянуло…

А куда деваться?!

Когда вокруг такая прозрачная осень, и где-то по этой осени бродит сбившаяся с дороги девчонка.

И надо бы — бежать, спасать.

А как ее спасать, если она сама этого не хочет?!

Идиотизм какой-то, если совсем честно.

Ага…

9.

Нет, я, разумеется, с ней еще несколько раз встречался, пытался разговаривать.

Предлагал с хорошим доктором познакомить.

Один раз даже вывез в горы, есть у меня неподалеку от Сочи один любимый отельчик.

Ленка в Германию к друзьям свалила, как раз время свободное образовалось.

Ходили, гуляли, разговаривали обо всем.

Книжки на террасе читали, в пледы закутавшись.

Глинтвейн пили.

Шашлык ели у горной речки.

Вроде бы — все поняла.

А потом — просто сбежала.

Я с утра ей в номер позвонил — тишина.