Орхидея в мотоциклетном шлеме (сборник)

И на фига мне все это, дураку, надо?!

Почему любое, даже из самых благих побуждений, мое вмешательство в чужую человеческую жизнь обязательно должно приводить к таким самым что ни на есть говенным результатам?!

Почему я потом за это должен платить?!

Ну, почему?!

11.

…Я ее иногда встречаю, когда иду заниматься в клуб, а она бегает по дорожкам сквера возле своего элитного комплекса.

На фитнес она больше не ходит.

Нельзя.

Она так почему-то сама решила.

Игорь избавил ее от наркозависимости, но вот от СПИДа у нас пока что не лечат.

И не только у нас, к сожалению.

Нигде.

Хотя у нее — пока еще не СПИД.

Она просто ВИЧ-инфицирована, и если будет следить за собой, вовремя делать необходимые процедуры и заниматься спортом, то может прожить еще довольно долго.

Может, еще и нас всех переживет.

Денег на очень дорогие лекарства, по крайней мере, у нее пока что, слава Богу, хватает.

Бизнес, который она так старательно создавала всю свою прежнюю, «зафутляренную» жизнь, за время ее «кувыркания», конечно, пошатнулся.

Но устоял.

А там, глядишь, и изобретут когда-нибудь все-таки эту чертову вакцину.

По крайней мере, она на это очень надеется.

Она по-прежнему отлично выглядит.

Подтянута, улыбчива.

Много читает.

Смотрит все новые фильмы, часами слушает свою любимую классическую музыку.

В последнее время к ней прибавился джаз.

Короче — живет.

Вот только друзей у нее, кроме меня, — наверное, и нет.

Да что там друзей — даже просто знакомых.

Девушка гордая.

Да и я ее, честно говоря, в последнее время как-то слегка сторонюсь.

Слишком уж неприятным напоминанием она выглядит.

Глядишь на нее и понимаешь, что вечно балансировать на краю уже не получится.

Когда-нибудь эту самую проклятую черту — все равно переступишь.

Хотя как-то раз — расчувствовался.

День уж слишком необычный выдался, светлый какой-то необычайно, такие только во время предзимья и бывают.

Она бегала.

Я возвращался из клуба.

— Привет.

— Привет.

— Как дела? — спрашиваю.

— Да как обычно, — кивает.

— Пойдем, — говорю, — по набережной прогуляемся?

— С удовольствием, — улыбается. — Только давай я быстренько домой поднимусь, пуховик накину, а то разогрелась прилично. Простужаться не хочется, особенно в моей ситуации. Приличную нагрузку сегодня дала, километров семь в хорошем темпе, да еще — с ускорениями…

— Конечно, — говорю, — накинь. Я тебя здесь подожду.

— Я быстро, — смеется.

— Не сомневаюсь, — улыбаюсь в ответ.

…Она, кстати, действительно быстро обернулась.

Пошли гулять.

Идем.

Я курю, она ладошкой в пушистой варежке свежий снег с гранитного парапета задумчиво собирает.

Раскрасневшаяся.

— Тебе, — спрашиваю, — Даш, как, не страшно?

— Конечно, — вздыхает, — страшно. А ты попробуй, узнай, каково это — жить, зная, что где-то в тебе свернулась клубочком и дремлет твоя будущая смерть. Может быть, пока что маленькая, как котенок. Но — уже в тебе. Впрочем, это и тебя, Ларин, касается, и вас всех, а не только нас, ВИЧ-инфицированных…

— Какая же я все-таки сука, — вздыхаю.

— Это еще почему?! — удивляется.

— Да если б, — закусываю губу, — я тебя тогда не встретил…

Она как-то очень странно на меня посмотрела.

— Дурак ты, — говорит, — Глеб. Был дураком, дураком и помрешь, наверное. Кем бы я была, если бы жила как прежде?! В той самой моей оранжерее, которую всю жизнь строила?! Животным?! Да нет, даже не животным. Растением. Причем декоративным, которому требуется специальная среда обитания. А так — у меня теперь хотя бы смысл жизни появился.

— Эт-то как-кой эт-та смысл?! — заикаюсь.

— Да хотя бы — просто бороться со смертью. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Не давая ей, старой карге, никакой поблажки. Понимаешь?!

Мотаю башкой, хватаю рукой в перчатке пригоршню снега, растираю докрасна пышущее жаром лицо.

— Нет, — кривлюсь, — не понимаю! Да в Гондурасе я видал такой «смысл», в рот его и в жопу, вместе с Никарагуа!

— Ну, — усмехается, — у тебя-то — и такого нет…

…Ох, как я нажрался в тот вечер.

До блевоты в обнимку с унитазом, чего со мной, наверное, со студенческих лет не случалось.

Бог его знает, почему, кстати.

Наверное — обиделся…

12.

Вот и сейчас все как-то неправильно получилось.

Игорь, мой финансовый, честно уехал в контору, вкалывает там, как заведенный, ради моего и своего блага. А я проплыл километр в бассейне, попарился в сауне, а потом вышел и неожиданно понял, что никуда сегодня не поеду.

Просто не могу, и все.

Ни в контору, где, вроде как, по словам Игоря, обязательно требуется мое срочное присутствие.

Ни домой, где разгуливает по моему огромному письменному столу мудрый пожилой черный кот и ворочается в спальне теплая и любимая Ленка, — тоже не поеду.

И к Дашке не пойду.

Хотя она, наверное, будет рада.

И тут же начнет хлопотать на кухне, кормить меня своими обалденными фруктовыми салатами и поить каким-нибудь сверхполезным для моей нервной системы зеленым китайским чаем.

Тут — рядышком.

Минуты три неторопливым шагом.

А я — не пойду.

И на дачу не поеду.

И в наш паб.

А просто буду тупо сидеть в машине.

И смотреть, как насмерть бьются о лобовое стекло крупные хлопья тяжелого мокрого снега.

Что-то во мне, похоже, сломалось.