Орки: Дети Бооргуза

— Идиот ты, Альта, — Виктум с сожалением посмотрел на удивленно хлопающего глазами кормчего и отвернулся. Ткнув пальцем в ближайшего воина рыкнул, — горн.

Остановившийся воин молча сбросил с плеча весла, что он до этого нес и опрометью кинулся к бараку. Остальные десятники молча провожали его глазами. Альта осторожно тронул Ракса и прошептал.

— Что не так-то?

Покосившийся на него десятник, вздохнул и так же шепотом ответил.

— Как тебя так-то провели? Мухи принесли весть. Караван выходит.

— Как караван? — Альта побледнел и раскрыл рот. — Не было же ничего. Их лодки как обычно. Перед выходом они всяко больше видны. Ничего не было.

— Ты пока за теми гонялся, Ворота не проверил?

— Нет, — Альта совсем приуныл, — не успевали мы к смене.

— Теперь молись Светлым, если успеем перехватить, то может и останешься в Дозоре.

Рев горна прервал их, и они повернулись к сотнику. Виктум же, встряхнувшись и блеснув глазами, прорычал.

— Все на воду. Идем давить караван нечисти.

Центральная протока Бооргуза Тайн. Караван. Купец.

Купец, стоя на выносной платформе головной барки, внимательно наблюдал, как одна за другой из тумана главного протока Бооргуза выходят остальные. Первый раз в его караване их было столько, и он старательно прятал свои чувства. А они были на удивление разнообразными. Здесь и гордость за себя и свою семью, что смогла стронуть такой большой караван, немалое беспокойство и тревогу за предстоящее дело, так и холодный расчет, что в его голове непрерывно создавал, выстраивал и рушил цепочки мыслей и замыслов.

Сейчас в его караване шло десять барок с полусотней рабочих на каждой и двумя десятками орков его семьи. Вара вытащил все, что смог найти и, наскоро починив, спустил на воду последние перед самым отправлением. Старые кормчие семьи дружно шипели, принимая такую спешную работу и также дружно ругались, проклиная торопыг и неумех, напрочь забыв или делая вид, что забыли, что сами не разгибались в работе по ремонту последние десять дней. Теперь уже дней, зная, как трудно из Норы попасть в круговорот Ока, всех орков каравана перевели на его цикл и заставили так жить и работать.

Для укомплектования барок семья Купца отправила на выносные площадки и за рулевые весла всех, кто мог стоять на ногах, оставив в Родовой Норе только самых старых и молодых. Большинство старых кормчих с радостью ухватились за возможность поучаствовать в таком занимательном и смертельно опасном походе, втайне надеясь геройски погибнуть и избежать Разделки. Часть еще раньше ушла к Ходоку, загрузив в две барки привезенную Болотниками, нанятую им орду Одноухого Углука.

Только прилюдная клятва так и не отошедшего от ритуала старшего жреца, заставила его, скрепя сердце, так оголить свою Нору. Уроз-Баку едва не перешел на Ритуале за Грань и сейчас передвигался только лежа на носилках в сопровождении своей стражи и жрецов культа, что везде несли за ним чаши с сильно дымящимися травами и мхами. Купец запомнил тяжелый запах гниющего мяса и ненадолго выглянувшую из-под покрывала неестественно белую руку с частично выпавшими когтями и сочащимися сукровицей ранами на их месте. Помнил и злобный и бессильный взгляд нескольких жрецов, несших его носилки и прикрученных тугими кожаными ремнями к ним. Суйта-си, его главная помощница и правая рука, также была среди носильщиков. Запомнил и скрипящий голос жреца, что с трудом, с большими перерывами произносил слова формальной клятвы перед лицом Темного, о поручительстве, что Нора в отсутствие Купца под защитой Храма. И то, как жадно принюхивалось к его запаху то, что было раньше Уроз-Баку.

Запомнил и плохо скрываемое торжество в опущенных глазах Хильфа, и сожалеющий взгляд Лау-Таека. Но выбирать было не из чего, и он сделал вид, что поверил, потратив немало времени, украденного у сна и отдыха на укрепление защиты своей Норы теми, кто остается. Отец тогда молча выслушал его сомнения и, пожав плечами, продолжая почесывать своего ручного крота произнес.

— Иди и делай то, что должен, не оборачиваясь и не думая о нас. Сейчас от тебя зависит, будем ли мы жить. Не трать свои мысли на нас. Иди.

Груженные экипажами и грузом еды барки немилосердно текли, и Купец, скрипя зубами, принял работу у главного корабела Бооргуза. На его вопрос Вара только развел руками. Мол, и сам знаешь, что лучшие остаются в Бооргузе, а ваши уже и не ждут обратно. Так что если и угробишь, то не беда. Гайту ему сказала, что на складах почти не осталось поделочного дерева, все ушло в барки и на весла с шестами. Небольшим утешением было обещание Главы, что их выход прикроют стражи Ворот на своих барках. Также в Пойму ушли все Рвачи с щенками-учениками.