Орки: Дети Бооргуза

— Плен — плохо. Смерь — быстро. Легкая дорога к богу. Вашему. Плен — муки. Пока жив — муки. После смерти — муки. Вайруна… — он повертел пальцами, не находя слов, — забрать в себя, — он постучал по груди, — долго, долго, долго есть их. Муки, муки, муки.

Он помолчал. Поднял на нее смертельно уставшие глаза.

— Та, бежать, гонец. Весть — Вождю. Ирука — семья. Они — твои. Ирука — мама. Я вернусь.

Заболотье. Большой Лагерь. Тзя.

— Тзя, Тзя! — бегущий от ворот орк на ходу махал копьем, стараясь привлечь ее внимание, не обращая внимание на шарахающихся от него с проклятиями других орков.

Шедшая по своим делам Старшая оглянулась и, остановив движением руки доклад идущих с ней орков, остановилась. Подбежавший гонец шумно выдохнул и негромко, быстро выпалил.

— Я с Пристани. К нам идет караван барок, все, что есть в Бооргузе. Только воины. Хромой передал, что закроет свои Ворота. Уруки подняли дымы.

— Это набег?

— Да, Старшая. Хрууз поднял Болото и сейчас все, кто есть, уводят Драконы.

— Ясно, иди и поешь, ты спешил.

Тзя, задумавшись, стояла в окружении замолчавших орков, к ней со всех сторон стекались все, в этот момент находившиеся в Лагере. Молчаливая толпа все росла и росла. Подняв голову, она повела головой, отбрасывая сомнения, и подняла руку.

— Десятников ко мне, остальные к оружию, — толпа, одновременно выдохнув, разлетелась в разные стороны. Поймав подростка, бегущего мимо, она рыкнула ему в лицо. — Зови Шаманку.

Развернувшись к своему дому, она неторопливо спустилась и, скинув повседневную одежду, стала одеваться к бою. Плотная кожаная набедренная повязка, широкий кожаный нагрудник, обшитый костяными бляшками, пояс с лямкой под топор, неторопливо перевязала на него ножны своего ножа. Вбежавшие к ней десятники, увидев ее сборы, метнулись обратно за своим оружием. Взяв со стойки короткое копье, она замерла на мгновение и, выдохнув, вышла из дома.

На площади ее ждала рыхлая толпа орков разного возраста из разных родов. Вдоль кривых шеренг на рысях метались десятники, пинками и затрещинами приводя в разумение своих подчиненных. Увидев Тзя, ближайший проголосил команду, и все замерли, не спуская с нее глаз. Выйдя на середину, она кивнула десятникам и молча выслушала доклады. После чего отдала распоряжения десятнику Болотников на отправку дозора навстречу к Пристани и отправила гонцов к малому лагерю, вызывая Даритая.

После чего прошлась по стоящим десяткам, указывая на недостатки и хваля усердных. Отправив десятки по их участкам ограды, Тзя повернулась навстречу к быстро идущей от ворот Шаманке.

— Что, Старшая, страшно? — Тзя дернув уголком рта, отрицательно мотнула головой, — и правильно, не бойся. Умирать всего один раз. Пойдем, подумаем.

Спустившись в землянку, самки сели у почти погасшего очага и несколько минут молчали. Слабо рдеющие угли бросали на их лица корявые тени, то освещая их, то скрывая под пологом мрак.

— Что будешь делать, Тзя?

— Что мы будем делать? Мы будем выполнять волю нашего господина и вождя. Защищать его дом и его землю. Или у тебя ведьма есть другие мысли?

— Нет, это хорошо, что мы думаем похоже. А как?

— Я пока тебя ждала, думала, — Тзя сверкнула глазами на усмехнувшуюся Шаманку и продолжила, — я отправила на Болото десяток. Болотники уводят Драконы. Куда я не знаю, то и хорошо, сказать значит не смогу. У нас есть два выбора, уйти в лес и прятаться или ждать здесь и встречать их на ограде.

Слушавшая ее Шаманка покивала головой и спросила.

— Он когда уходил, что-то про такое говорил?

— Да, как-то бросил, мол, если что, то бегите в лес, добро потом наживем.

— И что думаешь?

— Не уйду я никуда. Это мой дом, мой и его, снова бегать и прятаться. Нет, встречу их здесь. Все равно много мы не унесем.

— Хорошо, — Шаманка это произнесла с непонятной интонацией, то ли соглашаясь, то ли похвалив. А что с Воротами?

— Там Хромой, у него самки и щенки, много. Место высокое, там они много крови пустят гостям незваным.

— С людьми, что делать будем??

— Не знаю я. Ты что скажешь?

— Сюда их вести нельзя, на спине глаза так быстро не вырастим, — Шаманка повела плечами, — рассказать им что с ними будет, если Бооргуз их найдет?

— А стоит? Только больше напугаешь.

— Да, я могу. Пойдешь со мной?

— Да.

Неторопливо снарядившись, они вышли из землянки в муравьиную суету Лагеря.

Подойдя к ямам, они обе остановились у края. Из темноты к ним вышли охотники и, звякая цепями, замерли.

Кормили их достаточно, истощенными они не выглядели. Погода была теплая, над ямой выстроили навес. После ухода основной массы воинства работы для них почти не осталось. Те орки, что остались, не могли выделять столько же времени на учебу, занятые продолжением начатых при Ходоке работ и начинаний.

Сейчас они прислушивались к гудению лагеря и косились на пришедших, на Тзя с интересом и на Шаманку со старательно скрываемым страхом. Присев на краю, она склонилась к ним, все дружно попятились и замерли.

— Буду говорить. Слушайте внимательно, — Тзя с удивлением покосилась на Шаманку и замерла, а та совершенно легко и непринужденно продолжила.