Орки: Дети Бооргуза

Весть принесли Болотники, и что они уводят Драконы в Болото. Дымы подняли Уруки со своего ущелья, и их передали дальше. Ворота подняли дым, что к ним пришли. Барки Бооргуза. Много. Не караван, воины. Когда он убегал к ним, они были уже у Пристани.

Покивав головой, Даритай махнул рукой стоявшей в толпе самочке-подростку в грубо сшитых кожаных коротких штанах.

— Бери Злюку, седлай его, — он указал на подпрыгивающего от нетерпения гонца, — этого за спину и гони в поселок. Там ему поможешь рассказать. Скажи от меня, что я погоню скотину в Каменную падь. Пусть тоже туда идут. И хутора они сами пусть тревожат. Отвезешь и в Падь. Жди там. Злюку не загони. Идите.

Посмотрев в ждущие лица, усмехнулся и начал отдавать распоряжения.

— Ты и ты, быстро на пастбище. Все гоните сюда. Ты и вы трое, запрягать и готовить фургон и повозки, — посмотрев в лицо Длинной, кивнул и одобрительно подмигнул, — собирай все, что сможем увезти, самое нужное. Остальные — оружие разбирайте и ко мне.

Посмотрев вслед вынесшейся за ограду всаднице с гонцом за спиной, сдерживая себя, неторопливо пошел в сторону своей землянки. Зайдя внутрь, сел на скамью и минуту бездумно смотрел в стену. Вошедшая Длинная (Унара на орокан) в прошлой жизни носившая имя Марика, замерла на мгновение и присела перед ним, взяв его за руку.

— О чем задумался, Старший? Там уже все собрались, тебя ждут. Давай помогу.

Встряхнувшись, он мимолетно погладил ее по волосам и стал собираться.

Через несколько часов суеты сборов, беспорядка из-за животных, что никак не могли понять, зачем их гонят в другую сторону от привычного жилья, окончательно сорвавший голос Даритай довел свой караван до поселка. На околице его встречал десятник заставы и староста с Виллом. Околицу разомкнули, и стадо стало медленно вдавливаться в узкий проход. Пропустив мимо себя последних, Даритай подъехал к стоявшим Старшим.

— Жарко сегодня, — он вытер лицо рукавом и с благодарностью принял от дочери Старосты ковш воды. Медленно с наслаждением выпил, остальные молча ждали.

— Говори, — десятник, как и все орки, был конкретен и категоричен.

— Гонцы все рассказали, я не больше знаю. Животных покормим, попоим, отдохнем и тронемся в Падь. К ночи дойдем. Вы готовы?

— Мы-то давно готовы, можем трогаться, вас ждали, — Вилл шагнул ближе.

— Идите, мы догоним. Вас больше, быстро не пойдете.

— Кто старший похода, — десятник подошел к лошади и положил руку на седло, — кто старший?

— Видимо, я, — Даритай вытащил из-за пазухи костяной амулет и показал всем, — Ходок уходил, сказал в случае беды, брать на себя.

Десятник, стукнув себя кулаком в грудь, склонил голову.

— Твое слово.

— Идешь с поселком, беречь и охранять, — орк кивнул и молча убежал в проулок.

— Ты Старший, они тебя слушаются. Скоро горы ходить начнут, — проводив глазами орка, Вилл повернулся к Даритаю, — нам что делать?

— Собираться и уходить. Я беру тех, кто на коне держится из них, — они кивнул на деловито суетящихся у лошадей орков, — пойду назад. Надо понять, кто и что к нам пришло.

Заболотье. Большой лагерь. Тзя. Жрец.

Забравшись на стену, Тзя с Шаманкой замерли, вглядываясь в стену леса. Стоявший рядом десятник молча ткнул когтем в только ему видимые признаки.

Обе самки, внимательно вглядевшись, недоуменно покосились на него. Зрелый воин из одного из приблудившихся родов Диких, дернул краем рта и неохотно проскрипел.

— Дозор, лапа Рвачей. Шумят.

Шаманка, закрыв глаза, повела головой и кивнула, соглашаясь.

— Хорошие глаза, воин. Хорошие глаза.

Десятник медленно кивнул, пряча довольную усмешку. Шаманка потянула Тзя за собой и пошептала ей в ухо.

— Дозоры, там, там и там, — она коротко потыкала пальцем в разные стороны окружающего леса, — от пристани идет много орков, очень много. И сзади тоже, но там еще далеко, — она еще раз послушала себя и добавила, — и меньше их там. Ты тут побудь, я пойду, послушаю, — она постучала себя по голове, — тишина нужна, а то вы все так громко боитесь.

Взглянув на вскинувшуюся Тзя, усмехнулась и добавила.

— Не все, многие злятся, это хорошо. Ты зови меня, позже.

Повернувшись к полю спиной, она демонстративно спокойно, провожаемая десятками изумленных глаз, неторопливо спустилась со стены и скрылась в своем доме. Тзя, чувствуя на себе, как в нее уперлись те же глаза, скопировав невозмутимое лицо Шаманки, оперлась о копье и стала внимательно разглядывать свои когти. Найдя на них несуществующий изъян, покопалась в своей поясной сумке и, достав малый оселок, стала наводить блеск на когти левой руки. Услышав задавленный вздох рядом, подняла глаза и уперлась в восхищенный взгляд десятника. Закусив губу, он не сводил с нее глаз и медленно склонил голову, стукнув себя в грудь кулаком. Кивнув ему в ответ, она отвернулась к полю, слыша как десятник переместился ей за спину, признавая ее старшинство и беря ее спину под защиту.