Орлята

В гё исторические дни ощущение неиссякаемой силы переполняло каждого командира, каждого бойца Красной Армии. Под ураганным огнем, по сплошному бездорожью, по глубокому волховскому снегу, сквозь болота и буреломы шли они к заветной цели. От страшного мороза прерывалось дыхание, слипались ресницы, коченели пальцы. Шапки и теплые шерстяные шлемы индевели. Промерзшие полы шинелей ломались, как тонкие доски.

— Вперед, на Запад! — Этот клич, рожденный освободительной войной, повторяли тысячи бойцов и командиров. Этот клич вставал с фанерных плакатов на обочинах асфальтовых шоссе, с узких дощатых указок, прибитых прямо к стволам деревьев на тесных ухабистых проселках.

Полковник Ильдарский, в белом полушубке и меховой шапке, стоял на перекрестке лесной дороги и, пропуская свои батальоны, также чувствовал эту живительную силу и потому требовал одного:

— Вперед, вперед!

Головным шел батальон Ростова, тоже не устававшего повторять это бодрящее слово:

— Вперед!

Завершающей задачей бригады было сильным броском выйти к Пятому поселку и совместно с другими частями взять этот последний опорный пункт немцев на атакуемом участке.

Двигались на лыжах. Возбужденный, раскрасневшийся Ростов то и дело сворачивал с лыжни в сторону к лесу, чтобы посмотреть на своих бойцов, и, убедившись, что никто не отстает, опять сливался с колонной. Душа в нем играла, и, вероятно, поэтому в памяти всплывали лишь приятные, веселые события. То вспоминалось футбольное поле, где он долгое время был тренером, то веселые комсомольские субботники, то какой-нибудь смешной эпизод из фронтовой жизни. Вот хоть бы вчера. Вызвали его к командиру бригады. Он явился в солдатской стеганой телогрейке и брюках, в белом маскировочном халате. Красовский встретил его, как своего старого знакомого:

— Проходите, капитан, садитесь.

— Сидеть нет времени. Доложи обо мне полковнику.

— Придется подождать. Сейчас у него начальник штаба. Не велел никого принимать. Закуривайте, капитан.

Беря папиросу из радушно протянутого ему портсигара, Ростов обратил внимание, что другая рука лейтенанта висит на перевязи.

— Упал, что ли? — насмешливо спросил комбат.

Такой вопрос был для Красовского почти равноценен пощечине. Вспыхнув не только лицом, но и шеей, он как ужаленный вскочил со своего места и выбежал вон.

Телефонистка, сидевшая на ящике, невольно прыснула со смеху, но потом сказала знаменитому комбату с укором:

— Ну зачем это вы так обидели его, товарищ капитан? Он же был ранен в первый день наступления, когда его направил с приказом к вам комбриг.

— Неужели? — протянул комбат, пренебрежительное выражение сошло с его лица.

Но девушке и в этом слове комбата почудилась ирония. И, надув губки, она отрезала:

— Да! И если вы сами герой, это еще не значит, что вам можно обижать других.

Ростов от всей души расхохотался.

— С чего это ты взяла, что я герой? — наконец еле выговорил он сквозь смех.

— Все так говорят.

— Что я — герой? А ты и поверила? Неверно это. Герои там, на первой линии огня, — уже совсем серьезно сказал он.

Девушка забавно, точно птичка, склонила голову набок и удивленно посмотрела на комбата У нее были такие синие-синие глаза.

И, вспомнив это сейчас. Ростов снова улыбнулся.

«Вот так и создаются легенды… Впрочем, девушка эта, телефонистка, хорошая Такую и полюбить не грех», — думал он, плавно скользя на лыжах.

Разведчики доложили Ростову, что подступы к Пятому поселку простреливаются вражеским минометным огнем, что немцы, по всем данным, не ждут удара с этой стороны, что впереди большая прогалина.

Ростов приказал своим бойцам остановиться, а сам вместе с разведчиками пошел к опушке леса и, спрятавшись за расщепленной сосной, стал наблюдать. Впереди, как и говорили разведчики, торчали лишь отдельные изуродованные деревья. На снегу чернели воронки от снарядов. А там, где снег остался чистым, он так блестел под косыми лучами солнца, что больно было глазам. В чаще леса ухали минометы, и на прогалину ложились мины.

— Наблюдатели обнаружены? — шепотом спросил Ростов разведчиков.

Ему доложили, что вражеских наблюдателей нет, что огонь ведется неприцельно, по квадратам.

Ростов, не доверяя первому сообщению, приказал разведчикам еще раз тщательно проверить это и немедля доложить ему.

В его голове созрела смелая мысль: «Раз немцы ведут неприцельный огонь по квадратам и у них нет здесь наблюдателей, значит, они не ждут с этой стороны серьезного удара. А что, если двинуться через поляну в походных колоннах зигзагами по уже обстрелянным квадратам? Можно незаметно пробраться к немцам и обрушиться на них внезапным ударом. Конечно, сделать это можно будет только под покровом нашей союзницы — ночи…»

Ростов был большой мастер смелых, изобретательных ударов. Он оторвал листок от полевого блокнота, коротко записал свою мысль и тотчас отправил к комбригу связного.

К тому времени в лесу уже стало тесно от людей. Подошли другие батальоны бригады. Сюда же подтянулись соседи.