Орлята

Сержант Прокофьев перевернул плот, и Джаббаров головой вниз упал в воду. Через секунду он выскочил на поверхность с широко раскрытым ртом.

Прокофьев в несколько взмахов оказался возле него.

— Не утонешь, не бойся. Действуй руками и ногами.

Когда Джаббаров выбрался на сушу, он долго лежал ничком и тяжело дышал.

— Испугался? — спросил Прокофьев.

— Даже дух вон.

— Ну, если так, в следующий раз легче будет прыгать, — подшучивали окружившие его товарищи.

Отдышавшись, Джаббаров и сам стал смеяться вместе с ними.

— Братцы, я вспомнил мудрый совет нашего Ходжи Насреддина. Однажды он, как и я сегодня, чуть не утонул в речке. Добрые соседи вытащили его чуть живого. Очнувшись, он сказал: «Теперь, пока не научусь плавать, никогда не подойду к глубокой воде».

Джаббарова товарищи любили. Не легко давалась ему наука разведчика, но он не унывал. И сейчас, сидя мокрый на берегу озера, он с наслаждением дымил махоркой (у разведчиков были непромокаемые кисеты, где хранились табак и спички) и балагурил, словно был в самом хорошем настроении.

— Товарищи, отгадайте загадку, — сказал он, поворачивая голову по-птичьи то в одну, то в другую сто рону. — Ночь идет, день, идет, с иголку расстояние проходит. Что это? — Прищурив хитрые глаза, он смотрел на товарищей, таких же мокрых, как и он, и многозначительно улыбался. — Ну что, у кого башка не соображает?

Кто-то сказал, что это черепаха, другой — что часовая стрелка. Галяви, выпуская кольца дыма изо рта, отрицательно качал головой.

— А ну-ка, сам скажи, — может, загадки-то и нет, — приподнялся на локте сержант Прокофьев. — Ты брехать мастер.

— Ой, нет, — ничуть не смутился Галяви. — Я не Геббельс. Прошу меня такими словами не обижать, товарищ сержант. А загадка разгадывается очень просто: это вовсе не черепаха и не часовая стрелка, а войска союзников в Африке. Понятно? И еще одна загадка: нигде не болит, а все время стонет. Что это?

— Свинья! — крикнул Гречуха.

— Нет, — качнул головой Джаббаров. — Опять невпопад. Ну, ясно, Америка, черт ее возьми.

— Ты что это наших союзников компрометируешь? — сказал сидевший на высоком пне разведчик, — Они скоро второй фронт откроют.

— Жди, откроют! — быстро отозвался другой. — Американцы и англичане не воевать мастера, а загребать жар чужими руками. Господин премьер опять найдет какой-нибудь предлог для задержки, вроде того, что у них еще не все пуговки на мундирах пришиты. Им разве жалко нашей крови! Небось радуются…

— А вы разве не знаете, — вмешался Джаббаров, — что по этому случаю сказал Ходжа Насреддин, великий мудрец? Однажды заходит к Ходже сосед и просит: «Дай, говорит, мне, Ходжа, твой аркан. Хочу за сеном съездить». — «Не могу дать, — отвечает Ходжа, — я в него муку засыпал». Сосед удивился: «Как же так, говорит, аркан — не мешок, как ты мог в него муку засыпать?»

А Ходжа ему в ответ так спокойно: «-Когда не хочешь дать, все можно сделать». Ясно или нет? — обратился Джаббаров к товарищам. — Не хотят союзники по-настоящему воевать, поэтому у них то одно не готово, то другое. Зато у нас все должно быть готово.

— Нет, товарищи, — сказал Урманов, — Красная Армия заставит их открыть второй фронт. Она уже разбила основные силы фашистской Германии. Если правители Англии и Америки в ближайшее время не высадят десант, им просто нечем будет похвастаться в день победы. Так, что ли, Джаббаров?

— Так точно, товарищ лейтенант. Когда дело идет к победе, они тут как тут.

Спустя час-полтора связной Осадчего передал приказание вернуть разведчиков в расположение роты. Разведчики выжали мокрую одежду и быстро пошли в подразделение.

Урманов заторопился к Осадчему. Командир разведки передал ему приказ командования — завтра утром провести разведку на «Шайтанке».

— Во что бы ни стало нужно взять «языка».

В ночном сумраке разведчики на лодках переправились на остров и бесшумно сконцентрировались в болоте за рекой.

Под утро озеро заволокло туманом. Это лишь благоприятствовало успеху операции: до последней минуты враг не заметит движения наших бойцов. Впрочем, туман, если бы он затянулся, мог помешать вспомогательным действиям артиллерии.

Ровно в шесть начали бить советские пушки. Урманов, переправившись со своими разведчиками на вражеский берег, лежал почти у самых проволочных заграждений. Его расчет был прост и смел: он хотел ворваться в траншею прежде, чем противник успеет поднять голову.

Артиллерия громила финские укрепления, саперы делали проходы в проволочных заграждениях. Но вот один из них уронил ножницы и поник к земле. Второй успел срезать несколько линий и тоже вышел из строя. Чутье подсказывала Урманову, что летят последние снаряды. Медлить больше нельзя. Пора поднимать людей.

Финские пулеметы открыли огонь, рвались мины, поднимая фонтаны грязной болотной воды. Но в траншеи врага уже полетели гранаты. А спустя несколько мгновений разведчики уже бежали по глубоким ходам противника.

— Шумилин, ты со своими направо! — приказал Урманов, а сам с группой разведчиков ринулся налево.