Орлята

Вечером к ней доставили молодого бойца с пулевой раной в сердце. Было мало надежды, что он выживет. После очень трудной операции Мунира извлекла пулю, и больной не только жив, но ему даже стало лучше, он открыл глаза. Ей удалось вырвать его из цепких рук смерти. Он будет видеть солнце, небо, лес, он будет дышать вот таким воздухом, работать, творить! Какое чудесное слово — жить!

Мунира была счастлива. Это была ее первая операция на сердце.

Побродив по березняку, Мунира направилась обратно в палатку, к своим больным. Она готова была работать, если потребуется, сутки, двое суток.

Она прислушивалась к отдаленному грохоту, доносившемуся из-за леса.

В палатке на носилках лежал раненый.

— Наскочил на мину, — пояснил санитар.

Мунира, надевая халат, распорядилась, чтобы сестры приготовили раненого к операции.

— Ой, какие красивые! Верно ведь, Мария Мансуровна? — Лиза вернулась с целой охапкой лесных цветов. — Я их поставлю на тумбочки.

Вдруг раздались хлопки близких автоматных выстрелов.

— Поди узнай, Лиза, что за шум.

Лиза, со свойственной ей беззаботностью, выбежала, расставив руки, словно желая обнять кого-то. И не успел опуститься за ней полог палатки, как над головой Муниры просвистели пули. В ту же секунду донесся пронзительный крик Лизы:

— Фашисты!

Отступающий враг, оставляя в советском тылу мелкие диверсионные группы, то и дело, нападал на наши вторые эшелоны, склады, обозы, медсанбаты. Предчувствуя свою гибель, враг зверствовал в припадке слепой мести.

Мунира выхватила из-за пояса браунинг. Отступая лицом к врагу, в палатку пятилась Лиза. За ней показался огромный финн.

Раздался треск автомата. Лиза присела на пол, тихо вскрикнув:

— Ой, мама!..

Пули свистнули где-то возле самого локтя Муниры. Финн вновь поднял автомат.

Мунира выстрелила. Сама не понимая, как это случилось, Мунира смотрела то на лежавшего ничком у двери недвижимого финна, то на дымящийся в ее руке браунинг.

— Лиза, милая! — опомнилась Мунира и бросилась к истекающей кровью девушке.

— Мария Мансуровна… — прошептала Лиза, — Ой, мама…

Глаза ее закрылись.

— Ма-ма…

Внезапно палатка — а в ней лежали в ожидании отправки в тыл тяжелораненые — занялась огнем. Но финнов удалось уничтожить. Мунира и подоспевшие врачи, санитары, сестры, не чувствуя боли от ожогов, выносили и выводили раненых из охваченной пламенем палатки. Когда был вынесен последний раненый, Мунира обессиленно опустилась на траву.

На другой день санбат жил своей обычной жизнью. Раненые были размещены в новой палатке, которую разбили вместо сгоревшей.

С утра тяжелораненых стали погружать в машины.

Отправкой раненых распоряжалась Мунира.

— Осталось еще одно место, — доложил шофер.

— Подождите! — И Мунира торопливыми шагами подошла к Лизе, лежавшей около окна.

У ее изголовья в снарядной гильзе стоял букет цветов. Лиза открыла глаза и, почувствовав, зачем пришла к ней Мунира, заговорила умоляюще:

— Не отправляйте меня… Я скоро поправлюсь. Я хочу остаться с вами!

Мунира ласково погладила ее по волосам:

— Ничего, ничего, поправишься, и опять будем вместе… Не волнуйся.

Под вечер в медсанбат явился боец в зеленом маскировочном халате. Он был ранен в руку.

— Разведчик Галяви Джаббаров, прибыл на три дня для текущего ремонта, — отрекомендовался он, протягивая свои бумаги, — Можно будет?

— Можно. Садитесь. Сейчас врач придет, — улыбнулась ему чернобровая санитарка.

— Хоть мы привычные ходить, но раз довелось попасть к вам, придется посидеть. Курить можно?

— Курить воспрещается.

— Ну… тогда будет скучно, как в палате лордов…

А газеты есть у вас?

— Есть.

Видно, понравилась Джаббарову эта чернобровая, он улыбнулся ей.

— На одну минуточку можно?

— На одну минуточку… можно.

— Мне, красавица, нужна бы сама военврач Ильдарская, — сказал Джаббаров негромко.

Веселое лицо чернобровой посерьезнело. Тогда Джаббаров, прикоснувшись здоровой рукой к ее локтю, доверительно зашептал:

— Знаете, красавица моя… по делу нужна она мне.

— Красавица ваша интересуется: по какому именно делу нужен вам врач Ильдарская? — насмешливо сморщив свой вздернутый носик, спросила чернобровая.

— Поручение есть к ней. От ее близкого друга.

— Дайте я сама вручу.

— Э, нет, красавица моя, велено в собственные руки. Заказное!

— Ну, если велено в собственные руки, вручай сам.

Вон она идет!

Шагнув вперед, Джаббаров поднес здоровую руку к козырьку:

— Товарищ военврач, разрешите обратиться.

— Обращайтесь.

—, От лейтенанта Урманова. Приказано вручить вам лично, в руки.

Мунира улыбнулась. Джаббаров осторожно передал пакет, поднес еще раз руку к козырьку и отступил на шаг назад.

— Спасибо, товарищ ефрейтор!

Джаббаров хотел было ответить по-уставному: «Слу жу Советскому Союзу», но осекся, размышляя, можно ли так отвечать в данном случае. Чернобровая заметила это и, закрыв рукой рот, чтобы не прыснуть со смеху, исчезла.

«Эх, — вздохнул Галяви, — кажется, уронили мы себя…»

Мунира вышла из палатки, спустилась к озеру и уселась под березой.