Орлята

— Что за плотина?

— Это здесь, рядом! — мальчик вытянул грязную руку в сторону долины. — Мы ее с Максимычем закрыли.

— А зачем закрыли?

Мальчик весело улыбнулся:

— Чтобы Красная Армия могла догнать врагов. Финны взорвали мост, а мы закрыли плотину, чтобы Красная Армия быстрее перешла реку.

В это время на опушке леса показалась группа людей. Мальчик замахал над головой руками и закричал:

— Наши! Наши!

Женщины, дети, старики вперегонки побежали к деревне.

— Здравствуйте, товарищи! — приветствовал их высокий, широкоплечий офицер, шедший впереди колонны.

— Родные!..

Старушка в пестром, цветочками, платке обняла Наиля.

— Сынок, дорогой… — повторяла она сквозь слезы.

Наиль гладил ее по спине:

— Не надо, не надо, не плачь, мамаша!

— Как же не плакать?.. Мы же измучились, ожидая вас…

Бойцы ушли. Наиль с инструкторами политуправления, догнавшими его на «виллисе», остался в деревне.

Они зашли в дом На полу, на столе, на подоконнике были разбросаны патроны. Видно, финны удирали без оглядки — не успели даже поснимать со стен свои карточки. Один из инструкторов, гвардии майор, пощупал занавески на окнах — бумага. Взял полотенце — бумага; скатерть, рубашки, туфли, матрац, мешки, салфетки — все было из бумаги.

— Бумажное государство! — рассмеялся гвардии майор и, махнув рукой, вышел из дому.

Наиль распахнул окно. Молоденькие девушки с цветами в руках шли с песней по улице. После трехлетнего рабства они впервые пели вольно:

На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч, и суров…

Песня плыла далеко, эхом отзывалась из-за озера.

Над деревней пронеслись штурмовики. Девушки помахали им цветами и запели еще громче.

Наиль, прислонившись к наличнику окна, что-то набрасывал в блокнот.

— Путевые заметки? — спросил широколицый капитан с орденом Отечественной войны.

— Да, заметки победного пути! — ответил Наиль.

Вскоре они выехали из деревни. Через три километра «виллис» остановился в узком межозерье.

— Дефиле, мост взорван, — заявил шофер.

От кого только не слышал Наиль это слово — его повторяли и старшие офицеры, и солдаты, и ездовые.

Шофер сошел с машины и, осмотрев берег, вернулся к офицерам.

— Рискнем, товарищ гвардии майор?

— Засадишь машину! — усомнился широколицый капитан.

— Вперед! — махнул рукой гвардии майор.

Шофер осторожно съехал в воду. Мотор зарычал во всю силу, но «виллис» не остановился. С воем он выка рабкался на противоположный берег. Когда выбрались на ровную дорогу, шофер дал газ.

После поворота дорога пошла вдоль озера.

— Красивое озеро. Здесь бы только рыбу удить, — произнес мечтательно капитан.

— В Карело-Финской республике двадцать шесть тысяч озер. А это озеро по красоте, наверно, стоит на двадцатитысячном месте, — усмехнулся гвардии майор.

Дорога внезапно повернула влево. Озеро пропало. Зашумела тайга. По краям дороги потянулись бесчисленные штабеля прекрасного строевого леса. Финны готовили его, чтобы отправить в Финляндию, но не успели.

Машина въехала в деревню Погран-Кондуш. Только остановилась, ее обступила толпа жителей. Они рассказывали о страшных муках, пережитых под властью фашистов. Их сажали в будку-карцер, с решеткой в окне, битком набитую людьми. Днем и ночью люди стояли на ногах. Еще хуже было в лагере. Там люди жили в покрытых сверху досками ямах, огороженных колючей проволокой и вокруг заминированных. С голода ели лягушек и крыс.

В деревне Николаевне изможденная старушка протянула Наилю записку:

— Это написала моя бедная дочка и ее подруги. Прочитайте, ради бога…

— «Дорогие товарищи! — читал он. — Привет всем бойцам, командирам и летчикам Красной Армии от полоненных Девушек. Спасите нас скорее из рук врага. Умоляем вас, товарищи! Больше не можем выдержать. Догоните. Торопитесь, товарищи! Нас угоняют в вечное рабство. Русские девушки: Пантелеева Серафима, Маркова Лидия, Болотникова Клавдия, Крупова Настя…»

— Серафима — это моя дочь. Их угнали в сторону Питкяранты, — в слезах повторяла старушка.

На обороте письма Наиль прочел: «Дорогие девуш ки! Мы услышали ваш голос. Мы идем, мы спешим, мы спасем вас». Дальше шли многочисленные подписи. Среди них Наиль увидел подпись лейтенанта Урманова.

4

Нежные, стройные березки спускались ярусами к озеру и обступали его со всех сторон. Озеро лежало словно в мраморном кольце.

Прохладный ветерок шуршал чуть слышно листвой, а под березками раскинулись коврами цветы: снежно-белые, синие, как голубиная грудь, и ярко-красные, как смородина, и розоватые, словно закат, и голубые, как утреннее небо.

После беспрерывной работы за операционным столом Мунира и Лиза вышли отдышаться в березовую рощу.

— Ой, какие красивые! Какие нежные! Никогда еще не видела таких цветов! — без умолку повторяла Лиза, перебегая от одного цветка к другому.

Мунира медленно спускалась к озеру. На душе у нее было светло, как сейчас вот в этом березняке.