Орлята

Яблоко алое созрело;
Падая, голубя подбило.
Не найти мне по сердцу милой,
А голова уже поседела…
Эх, под гору все склон да склон!..[11]

Как все, что делал Ильяс, он и смешные свои прибаутки пел и играл с увлечением — от души, а не только гостеприимства ради, припадая при этом правым ухом к гармонике, словно различия в ней внутри еще какие-то, ему лишь слышные звуки.

Вот он прошелся еще раз-другой по ладам, и светлые глаза его заметно посерьезнели.

— Я как размечтаюсь, Галим, — заговорил он, слегка растягивая слова, — так встает передо мной бескрайнее поле колосьев, а посреди будто плывет этакая громадина — комбайн-самоход: сам он идет, сам убирает.

В любую погоду. И до чего же хочется изобрести такую машину! Настоящий степной корабль полей коммунизма будет. Беда моя — знаний маловато… Голова работает, а науки не хватает…

У меня есть один приятель — летчик. Однажды он мне говорит: мы, дескать, крылатые люди, у нас, мол, горизонт широкий. «У нас — все ново. А у вас — земля. Вам с дедовских времен все известно». — «Заврался ты, говорю, дружок. Залетел высоко, а от жизни отстал. Если бы ты знал, какие умные агрегаты делаем мы, строители сельскохозяйственных машин!.. И если уж говорить о широких горизонтах, то надо вспомнить о колхозных полях. Вот где раздолье! Есть где развернуться мечте…»

Ильяс прищурился, протянул мускулистую руку, плавно покачал ею, словно показывая, как там, на неохватных колхозных полях, колышется золотая ветвистая пшеница.

— Коммунизм, брат, как я думаю, это самый высокий урожай, какой вообще способна дать земля.

— Здорово сказано! — вырвалось у Галима.

— А ты, случаем, не собираешься стать агрономом? — здруг спросил Ильяс, но по неловкому молчанию Галима понял, что такого стремления у юноши нет. — Не хочешь? Жаль, друг… А то бы вместе работали.

Долго еще Ильяс не сходил со своего конька. Показывал черновые эскизы основных деталей своего будущего комбайна. Рассказывал, что над конструкцией самоходного комбайна уже работают многие инженеры и ученые Советского Союза. Да и заводские инженеры кое-что делают. Ученые люди, конечно, сделают быстрее, и лучше. Но он, Ильяс Акбулатов, и его друг Николай Егоров не собираются жить на готовеньком, не такой у них характер, и вот решили на досуге пошевелить мозгами. Из капель собирается озеро. Пусть работа Ильяса и Николая будет каплей, которая потом вольется в большое озеро.

Галим удивлялся про себя богатству интересов этого слесаря, широте его мыслей и чувств и не мог не противопоставить им недавнего взрыва своего мелкого честолюбия. Под конец он немного устал, но продолжал слушать Ильяса с чувством душевного прояснения.

Не легко в восемнадцать лет сознаваться в ошибках человеку старше тебя и к тому же поглощенному большими, серьезными мыслями. Да и не хотелось Галиму рассказывать о своем неприглядном поступке.

А Ильяс даже и не подозревал, как вовремя помог он Галиму навести порядок в душе. Галим возвращался домой с таким чувством, будто насквозь пропитался свежим весенним воздухом.

Было далеко за полночь. Старики уже давно спали. Вокруг установилась тишина, лишь за окном неумолчно звенели провода. А погруженный в свои мысли Галим все еще бодрствовал в своей комнатке на берегу Кабана.

«Передо мной открывается бесчисленное множество дорог, — думал он, — а мне дана всего лишь одна жизнь. Мне хочется быть архитектором и строить такие дома, где было бы человеку светло, солнечно и радостно. Я хотел бы, подобно смелым седовцам, раскрывать тайны Ледовитого океана, использовать энергию приливов и подземных сил, менять течение Гольфстрима, обуздывать штормы и вечные льды. Да, я все хочу познать и уметь. Но я также вижу, как сгущаются тучи над нашей родиной. День и ночь фашисты — эти палачи человечества — куют оружие против нас. А в Советском Союзе разве найдется человек, который хотел бы войны? На что война Ильясу Акбулатову, если он мечтает о небывалом урожае, о самоходном комбайне?! Или моему отцу, который живет одной мыслью: как бы побольше дать первоклассных машин на колхозные поля? Нет, нам, советским людям, нужен только мир!

Интересно, о чем думает такой же юноша где-нибудь в Англии, Франции, Германии или Америке? Какие у него мысли?»

Когда Галим наконец заснул, он увидел себя у бушующего океана. Он хочет через океан подать руку юноше из далеких стран, позвать его строить новую жизнь, но какие-то драконы встали между ними и не дают нм сомкнуть руки. Где-то на самом горизонте из-за черносвинцовых туч виден краешек восходящего солнца, и Галим знает, что скоро оно одолеет драконов тьмы и озарит весь мир…

10

Каждый день в городе появлялись новые сообщения: «На Волге лед тронулся», «На Волге ледоход», «На Волге полный ледоход».