Орлята

Сверкающие новенькими портупеями лейтенанты сошли с поезда прямо посреди степи. И, только повнимательнее приглядевшись к месту, они увидели, что когда-то здесь стояла небольшая станция, сейчас до основания разрушенная, Они долго ехали на машинах.

Бывалые перечисляли названия станиц и хуторов, мимо которых проезжали. Хафиз знал эти места лишь по учебнику географии.

Около поймы какой-то реки колонна остановилась.

— Дальше дороги нет, — объявил шофер.

Неподалеку гремели орудия, тишину апрельского вечера то и дело разрывал короткий треск пулеметов.

— Далеко ли тут до переднего края? — остановили молодые командиры вопросом проходившего мимо старшину.

Увидев новенькие шинели, старшина снисходительно улыбнулся и, махнув головой в сторону глухо ухавших орудий, сказал:

— Небось сами слышите.

Лейтенант Сергеев, пристально вглядывавшийся в старшину, вдруг с нарочитой строгостью оборвал его:

— Разве так отвечают командирам, товарищ старшина? Застегните воротник.

Брови старшины полезли вверх, глаза блеснули радостным удивлением:

— Товарищ сержа… товарищ лейтенант… неужели?

— Узнал, Кашкадаров?

— Уж простите, товарищ… Сергеев, что сразу не узнал. Мы ведь вас…

Они обнялись.

— Что, думали, отвоевался?

Да ведь правду сказать, когда мы вас на лафете везли, вы же совсем не дышали.

Все может быть, все может быть. Верно, и фриц тот, с рыжими патлами, решил, что покончил со мной. А я вот еще думаю рассчитаться с ним. Для этого и вернулся.

— К нам, товарищ лейтенант?

— Куда пошлют.

— Ох, идите к нам, товарищ лейтенант! Нам командиры вот как нужны!

— А как немец?

— Немец? Уже не прежний. Но все еще прет.

— Ничего, скоро повернет оглобли.

— Точно, факт.

Старшина объяснил им месторасположение полка. Гайнуллин, Сергеев и еще двое командиров получили назначение в один и тот же артиллерийский полк.

До штаба этого полка, что расположился за дальним хутором, они добрались уже в темноте, усталые и голодные. Хафиз рассчитывал, что им дадут передохнуть и только на рассвете пошлют в батарею. Один сапог у него жал, отчего сильно ныл большой палец.

Попросив доложить об их прибытии начальнику штаба, Сергеев в ожидании вызова спросил:

— Командиром полка все еще товарищ Бурейко?

— Нету уже нашего батьки полковника Бурейко… — махнул рукой степенный усатый ординарец.

— Как нет?

— С месяц тому… угодил в командный пункт тяжелый снаряд…

— Кто же это построил ему такой блиндаж? Я бы того лодыря…

— Простите, перебью, товарищ лейтенант. Тут не одним снарядом пахло. В тот день фрицы выпустили по нас несколько тысяч снарядов. Пять раз поднимались в атаку…

Хафиз Гайнуллин с интересом рассматривал и связиста, который спал, подложив под голову катушку привода. и фронтовую лампу-снаряд, стоявшую на столе, сымпровизированном из какого-то ящика, и телефонистку в углу, что перебрасывалась с кем-то до смешного странно звучащими здесь словами: «Мадагаскар», «Мадагаскар»… Это я — «Казбек»… Кто у тебя? «Урал» спит?», и сновавших к штабу и обратно офицеров, как-то особенно, по-праздничному, подобранных и оживленных.

«Может быть, перед наступлением?» И Гайнуллин стал прислушиваться к разговору стоящих рядом с ним в кучке связных.

— Скоро, верно, начнут…

— Как передадут — пулей полечу в дивизион. Там ведь не дождутся.

«Ждут первомайский приказ», — сообразил Хафиз.

В это время новоприбывших стали вызывать к начальнику штаба.

Хафиз потерял покой. Он боялся, что его оставят в штабе. «Нет, буду проситься на передовую, на батарею», — думал он. Его молодое сердце искало опасностей, стремилось туда, где труднее.

Первым пошел Сергеев и очень скоро вернулся. Тотчас же вызвали Хафиза. Входя, он успел услышать за спиной довольный голос Сергеева: «В свою батарею!»

У начальника штаба было немного посветлее — горела семилинейная лампа.

— Лейтенант Гайнуллин явился в ваше распоряжение! — громко отрапортовал Хафиз.

Начальник штаба, гвардии майор, жестом, в котором сказывалось нетерпение, то и дело откидывая назад упрямо падавшую на лоб прядь темных, с проседью волос, разговаривал сразу по двум телефонам. Он бросил на Хафиза усталый, но внимательный взгляд и, кивнув ему головой, в то же время сердито закричал в трубку, которую держал в правой руке:

— Противник, противник… Ну, что противник? Разве вы его видите з первый раз? Ну, хорошо!.. Подбрасываю вам нового дружка. Ни шагу назад! Стоять до последнего. Степанов будет представлен к Герою.

Начальник штаба положил обе трубки на стол и всем корпусом повернулся к Хафизу. Окинув взглядом новенькую шинель, туго обхватывающую прямую, чуть худощавую фигуру, аккуратно прилаженную портупею и чуть набекрень надетую фуражку лейтенанта, его молодое, розовощекое лицо и блестящие голубые глаза, начальник штаба спросил:

— Из школы?

Хафиз понял, что его спрашивают сейчас не о военной школе.

— Со второго курса университета.

— С физмата?

— С физмата, товарищ гвардии майор.

Майор озабоченно постукивал ногой. Что делать с этим молодым лейтенантом? Хорошо бы оставить при штабе… в штабе не хватает таких людей. Но… он помнил только что данное по телефону обещание и пришел к следующему решению.

— Комсомолец?