Орлята Великой Отечественной…

"Наша десятка, — писал Валерий, — это мощный кулак, который враг считает дивизией, и мы будем драться, как дивизия. Нет силы на свете, которая победила бы нас, Советскую страну, потому что мы сами хозяева на своей земле и нами руководит партия коммунистов".

Подумав и осмотревшись, Валерий продолжал:

"Посмотрите, что творилось вокруг этой школы вчера, сколько врагов лежит, а они, сволочи, думают, что здесь нас тысяча, и идут на нас тысячами. Ха-ха, чудовища! Даже оставляют тяжелораненых и драпают!.. Эх, как я хочу жить и рассказать обо всем этом после победы! Всем, кто будет учиться в этой школе!

Дорогие мои товарищи!

Кто из вас останется в живых, расскажите всем, кто будет учиться в этой школе. Где бы вы ни были, приезжайте и расскажите, что происходило здесь, в Севастополе".

Эти волнующие слова пионера были заветом тем, кто участвовал в боях за город-герой Севастополь, кто отстаивал его, кто освобождал от фашистских захватчиков майским днем сорок четвертого года. Однополчане Валерия Волкова, следуя его завету, выполнили этот наказ. Часто бывал в Севастополе и выступал перед его жителями генерал-лейтенант Жидилов. Приезжала сюда из Северной Осетии Илита Даурова. Навсегда связал свою жизнь с Севастополем Николай Евдокимович Ехлаков. И если в суровые годы Великой Отечественной он поднимал в атаку и водил в бой матросов, вступал в рукопашные схватки с врагом, то теперь он увлекает за собой сотни экскурсантов, которые приезжают поклониться бессмертной славе родного ему города. Ветеран войны рассказывает им о том, что было, показывает то, что есть, постоянно напоминая о войне и мире.

Но вернемся в год сорок второй. Последние дни июня. Истерзанный, истекающий кровью Севастополь продолжает сражаться.

Морские пехотинцы, в рядах которых дерется с врагом бесстрашный пионер Валерий Волков, вынуждены отойти. Теперь их узкий участок обороны проходит через шоссейную дорогу, связывающую Ялту с Севастополем.

Нещадно палит солнце. Хочется пить, но нет ни капли воды. Хочется есть, но нет ни крошки хлеба. Хочется уничтожать врагов, но боеприпасы на исходе. У Валеры остались диск и две гранаты. У других и того меньше.

Заметив невдалеке Илиту Даурову, Валерий, пригибаясь, короткими перебежками добрался до нее.

— Товарищ лейтенант, — приложив руку к бескозырке, обратился Валерий. — Разрешите подсобрать патронов.

— Ты что, с ума сошел? Смерть себе ищешь!

Валерий стал доказывать, что, пока нет ни бомбежки, ни артобстрела, он сумеет собрать патроны у убитых и быстро вернуться назад.

Трудно было дать такое разрешение, но другого выхода не было. Если гитлеровцы пойдут в атаку, стрелять нечем.

— Смотри, будь осторожен…

Замерли морские пехотинцы, казалось, даже перестали дышать, наблюдая, как ловко и смело переползал от одного убитого к другому севастопольский Гаврош, набивая сумки и карманы боеприпасами, ссыпая их за пазуху.

С трудом добрался он к своим. И так — несколько раз, пока его не заметил вражеский снайпер. После этого Даурова уже не разрешала ему совершать опасные вылазки.

Атака фашистов и на этот раз была отбита, но еще более дорогой ценой, чем предыдущие. На склонах высоты полегли многие наши воины.

Теперь фашисты чего-то выжидали. Но недолго продолжалось тревожное затишье. Вскоре все услышали скрежет и урчание, переходящие в непрерывный гул: по разбитой, искореженной дороге двигались три танка с черными крестами на бортах. Понятно, чего выжидали гитлеровцы: бронированные чудовища должны расчистить путь пехоте.

Рыча, слегка переваливаясь с боку на бок, ведя непрерывный огонь из пушек и пулеметов, танки устремились вперед, к городу.

Ближе всех к дороге находился в то время Валерий, машины двигались прямо на него. Из-за спины мальчугана полетели гранаты и бутылки с горючей жидкостью. Их бросали Даурова и Гебаладзе, но они не достигли цели. Танки врага продолжали идти вперед.

Тогда Валерий поднялся во весь свой рост. Словно знамя, ярко заалел его пионерский галстук. Он поднял руку, чтобы швырнуть гранату, но в этот момент пуля ударила мальчугана в правое плечо. Рука безжизненно повисла. Мальчуган свалился на землю, кровь выступила на тельняшке. Но Валерий был еще жив, у него хватило сил подняться. Стиснув зубы, последним усилием воли пионер взял в левую руку три оставшиеся гранаты, связанные между собой, и, шагнув вперед, бросил их под гусеницы переднего танка.

Раздался мощный взрыв. Подбитый танк завертелся на месте. Вслед за ним запылали и два других, подожженных Дауровой и Гебаладзе.

Когда дым рассеялся, наступила тишина, пылали танки врага, а рядом, у обочины, лежал, широко раскинув руки, мальчишка с пионерским галстуком на шее. Товарищи бросились к нему, но помочь ничем не могли. Валерий был мертв.

Бережно развязав пионерский галстук, лейтенант Даурова, обращаясь к друзьям, сказала:

— Этот галстук надо сберечь…

— Нет, — перебил ее один из морских пехотинцев. — Мы вывесим его в окне вон той школы как наше знамя.

Вечером, когда хоронили Валеру, прозвучал ружейный залп, но не вверх, как это принято, а по фашистским окопам.