Орлий клёкот. Книга вторая

По календарю шел уже второй месяц весны, ночи уже укоротились, солнце в полуденные часы начинало ласкать теплом, но снега еще лежали белым ковром — правда, только там, где не перепахали землю снаряды, мины и особенно бомбы. На тех участках и дорога колдобилась спешно заделанными воронками, но, вообще-то, ехать было приятно и неутомительно, метели давно уже откуролесили свое, дорога укатанно темнела почти идеальной ровностью и, лишь когда приходилось прижиматься к обочине, пропуская встречные машины, похрустывала под колесами зубастыми заталинами. Но и машины встречались не так уж и часто: техника и пополнение двигались в основном ночами и все больше по глухим лесным проселкам. Тракт почти пустовал, оттого и не был разбит.

Белым-бело вокруг. Пронесется изредка темноспинный перелесок в овражьей неровности, и — снова белый простор насколько глаз видит. Но вот впереди показался лес. Поначалу виделось, что перегородил он дорогу не очень высоким разноверхим «забором», но постепенно, чем ближе машина подъезжала к нему, заборная однообразность терялась, опушка становилась опушкой — и с густым подлеском, и с вольными, еще не стиснутыми лесной густотой березами да соснами, и с клиньями сугробистых полян между ними — и все это еще не весеннее, с искристостью набухших почек, но уже и не зимнее, кряхтящее под тяжестью налипшего на ветках снега; деревья, закуржавившиеся, походили пушистостью своей на белых утят-однодневок, готовых уже расправить свои крошечные крылышки.

Михаил Богусловский улыбнулся своему немножко неожиданному, но очень, как он посчитал, точному сравнению; улыбка, однако же, не долго держалась на лице, оно вновь посерьезнело. И то верно: до лесных ли красот ему сейчас, если лес этот, большой, овражистый, со множеством болотистых топей, которые, как ему рассказывали, не замерзают даже в самые студеные недели, прятал в своих недрах врагов? Весь прочесывать его невозможно, почти неосуществима и идея полного и плотного оцепления без поддержки фронта, но просить о помощи можно лишь тогда, когда знаешь, для чего она, та помощь, нужна. Пока же только предположения и догадки. А с ними в штаб фронта, а тем более к командующему не пойдешь.

Подъехали к КПП. Начальник заставы здесь. Встречает как положено. Не случайно, выходит. Не хотел Богусловский, чтобы растрезвонили по заставам о его поездке, но, выходит, кто-то оповестил. Из штаба, конечно. Кому больше?

«Дознаюсь и всыплю», — решил он, досадуя, что не удалось проверить неожиданно службу хотя бы одного контрольно-пропускного пункта.

Нет, не станет он дознаваться, для кого распоряжение начальника войск по охране тыла фронта не распоряжение. Поймет, что здесь даже сложней, чем на границе. И опасней. Поэтому играть здесь в прятки, все едино, что играть со смертью.

Да и проверит он работу КПП отменно. Лучше, как говорится, можно, но некуда.

— Ничего подозрительного за истекшие сутки не обнаружено, — доложил начальник заставы, молодой старший лейтенант, пружинно собранный. — Движение не интенсивное. Только что проехал грузовик с бойцами. Лесной дорогой направились. Храбрые.

Богусловскому ясно, что имел в виду начальник заставы. Дело в том, что КПП стоял у самого леса, в который и нырял тракт, но он не углублялся далеко в лесной массив, а лишь пересекал хордно языкоподобный выступ и вновь затем шел степью. Всего километров пятнадцать лесных, не больше, но именно на этих километрах и случались засады, поэтому последнее время трактом стали пользоваться только крупные колонны, а одиночные машины или обозы в несколько бричек объезжали лес по времянке. Намного, естественно, хуже дорога, в колдобинах и рытвинах, да и длиннее значительно, но зато безопасней. Богусловский тоже планировал ехать дальше по времянке, но доклад о грузовике с красноармейцами внес коррективы.

— Что ж, не станем тогда задерживаться. Трактом поедем. Догоним грузовик.

— Разрешите сопровождать?

— Сопровождать не нужно. Садитесь с нами. Ознакомите с обстановкой.

Уступив свое место ординарцу, Богусловский сел на заднее сиденье с начальником заставы, чтобы удобней было беседовать. Только не сразу пошла беседа по нужному начальнику войск руслу, поначалу на все вопросы следовали раздражающе однообразные ответы: «Никак нет», «Так точно». Богусловский даже осерчал:

— Мы же не оловянные солдатики. Я хочу ваше мнение услышать. Честное. Откровенное.

— Если честно — кутек я слепой, а не начальник заставы. На границе я многое мог предвидеть. Из комендатуры получал информацию, местные жители, особенно из бригады содействия, в курсе всех дел держали, а тут… Я уже на свой страх и риск начал выяснять, что к чему. Тут мне один старик подбросил мыслишку: бывших бы партизан поискать, они бы до своей базы свели. Не там ли, говорит, живут припеваючи фашистские недобитки?

— Интересная мысль. А вы доложили по команде?

— Нет. Нынче намеревался комбату донести.