Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

Первая обида, возникла на втором году службы. В отряд пришла телеграмма: откомандировать троих лучших молодых офицеров для службы на КПП. В Сочи и в Москве. Друзья загодя начали поздравлять Сахидова. И в самом деле, вроде бы все верно: лучший из лучших заместителей начальника заставы — ему и честь. Увы, уехали другие. Бездельники. Любители пображничать. Поразмыслив, Сахидов понял, что, если нет волосатой руки там, на самом верху, очень медленно пойдет продвижение по службе, если пойдет вообще, будь хоть семи пядей во лбу. Вспомнили тогда расхожую присказку: служи, пока не уволят тебя за приобретенную тупость. Грубо, но есть в ней какой-никакой смысл.

Личные выводы и подсказки сердобольных друзей, однако, не изменили его отношения к службе. Рос счет задержанных нарушителей, и все было бы хорошо, не осмелей он. Его весьма возмутили слова президента о ненужности столь серьезной охраны границы со странами Прибалтики. Даже не сами слова, хотя и они весьма вредны, а реакция офицеров старшего звена, которые увидели возможность оправдать свое благодушие высоким мнением. Вот и выступил Сахидов на одном из больших совещаний со своим пониманием обстановки. А оказалось, будто взрывпакет бросил. Тут же, на совещании, понесли его, что называется по кочкам: политически близорук, но главное — очень уж зазнался.

Он попытался было объяснить свою позицию, утверждая, что большая политика — не так уж важный ориентир для пограничников, для них самое главное — реальная обстановка на участке заставы, на участке отряда, на участке Регионального управления. Но опять будто подлил масла в огонь. Его принялись обвинять во всех смертных грехах.

Ну, и ладно бы, покритиковали — и делу конец. Он бы продолжил честно исполнять свой долг и делами доказывать свою правоту, так нет — кто-то, в угоду начальству, сподличал. В бане выпил бокал пива — а кроме пива, да и то редко, он ничего не пил — и ни с того, ни с сего захмелел. Основательно. Вот тут и понеслось: тайный алкоголик. Выговоры посыпались из-за разных пустяков. А закончилось все вообще оскорбительно, насмешливым предложением: хочешь тревожной границы — поезжай.

Обидно конечно, но можно перетерпеть ради важного дела. Таджикистан— его родина, и помочь ей — долг каждого таджика. Но такого он не ожидал, чтобы под начало лейтенанта. Еще одно оскорбление. Под начало выскочки, которого тянет за узду начальник отряда и, конечно, кто-либо еще повыше. Скажешь лишнее слово, предложишь свое — тут тоже посыплются выговоры. Так и засохнешь в звании старшего лейтенанта. Пока не выгонят за приобретенную тупость.

Обидно было Михаилу Богусловскому слушать подобное, тем более после его исповеди, но сам наставил на откровенности — получай. Но обида, так сказать, сиюминутная, а если серьезно оценить рассказ Сахидова, виден волевой, мыслящий офицер, только до глубины души оскорбленный. Избавить его от обиды, проявить к нему доверие — вот путь к успеху, и он решился на то, что позволил ему сделал Прохор Авксентьевич в зависимости от обстоятельств.

— Твои взгляды на нашу службу на все сто процентов сходны со взглядами моего опекуна, как ты называешь подполковника Костюкова. Но я уверен, подполковник протянет руку дружбы и тебе, если будешь служить честно, инициативно. Мне кажется, для тебя это не составит большого труда, не потребует ломки характера. А чтобы на деле убедить тебя в том, что доверяю, я открою тебе тайну о нашей операции. Мне разрешено это сделать, если буду убежден, что в полной мере смогу привлечь тебя к очень опасному делу. Я это сделаю. Но уже не при женщинах. Я обещал Гульсаре, что не будет от нее тайн, что эта — последняя, поэтому разговор мы продолжим после боевого расчета. Ты, Алдошин и я.

Очень верное решение принял Михаил Богусловский. Сахидов, слушая Богусловского, который рассказывал ему и Алдошину во всех подробностях план операции, не скрывая даже, что возможны трагические последствия, понял — он среди своих, среди смелых и хорошо понимающих обстановку. Его решение было однозначным: помогать всеми силами, несмотря на угрозу жизни.

— Можно с предложением? — спросил Сахидов Богусловского и, услышав в ответ, что не только можно, но и нужно, сказал: — Неделю планируйте меня в дозор — с рассвета до обеда и начала занятий. Тугаи изучу. После чего — ночные дозоры по тугаям. Вот тогда я смогу придумать, как надежнее их перекрывать нарядами. Взять под полный контроль.

— Хорошо. Младшими — старичков.

— Молодых тоже. Мне не проводники нужны. Я сам буду и проводник, и учитель.

— Условились. Но есть одна поправка: за неделю до приезда на охоту Исмаила Исмаиловича с подручным надо взять под личное наблюдение остров. Мы не можем брать депутата с поличным, если не будем уверены, что контейнеры с героином ему поданы на остров. Может быть, придется на это время прервать изучение тугаев.

— Прервусь. Смена системы охраны тугаев — не однодневное мероприятие. Несколько месяцев потребуется.