Орлиная гора

Фальк присел на край стула, выпрямил спину. Капитан Святослав Радан устраивался неторопливо: разложил бумагу, достал перья, подкрутил огонек в лампе. В этом спокойствии княжичу чудилась надежда. Он уже десяток раз описал тот злополучный день, когда ездил в сторону Орлиной горы. Не было ничего! Не было! Уже в ту минуту, когда смолкли голоса и деревья прикрыли спину – Фальк подумал с ожесточением: ничего не было. Просто дурной сон. Ведь ошибся-то в мелочи, свернул не туда. Так легко представить, что тропа не разбежалась на две и королевский порученец поехал прямо. Матерь-заступница, такая ерунда! Не пускать же из-за нее всю жизнь под откос? Досадная случайность. А ведь если кто узнает – конец! И геральдическая бронза не спасет. Из-за дурацкой тропинки! Нет уж, не было ничего! Фальк так страстно убеждал сам себя, что поверил. Осталось заставить поверить в это барона Святослава.

Капитан задумчиво посмотрел на кончик пера, поднеся его близко к лампе. Не понравилось, взял следующее. Фальк чуть улыбнулся, показывая, что согласен с бароном: да, трудно сразу найти подходящее. И то, что капитан не одернул, а принял эту улыбку, еще больше обнадежило.

– Ну что, король ознакомился с материалами допроса, – перо легло поверх чистого листа.

Надежда заставила Фалька приподняться со стула. Несомненно, король поверил ему, наследнику верного рода, а не какому-то шакаленку предателя.

Барон доброжелательно кивнул этому радостному ожиданию.

– Да, король ознакомился и отдал приказ. Если на сегодняшнем допросе княжич Фалький Ледней не покажет ничего нового, то передать его в руки палача.

Свет померк, точно капитан резко накрыл лампу черной тряпкой. В этой темноте Фальк услышал собственный, срывающийся на тонкие взвизги, голос:

– Нет! Ничего не было! Не было!

– Конвой! – оглушил громовой выкрик.

Жесткие руки ухватили княжича за плечи, заставляя подняться. Фальк рванулся к столу – он снова видел освещенного лампой барона и перо, лежащее в ожидание:

– Ну не было!!!

Капитан наблюдал с насмешливым любопытством, и у Фалька все обмякло внутри. Он вышел, подталкиваемый конвоирами. Происходящее казалось нелепостью: он, Ледней, княжич бронзового рода, должен был покорить короля своей преданностью и беззаветным служением, заслужить высокую оценку умом и хитростью, стать доверенным лицом Эдвина. А вместо этого его отдают палачу! Из-за какой-то дурацкой тропинки!

Вышли из дворцовых покоев. Фальк едва видел, куда его ведут. Заметил лишь, что потолок над головой сменился вечерним темным небом. Поворот, еще. Какие-то голоса. Снова поворот. Фальк вздрогнул: торопливо пересекающий двор человек добавил нереальности происходящему. Маркий Крох, все в том же мундире порученца. Почему он тут? Создатель! Шакаленка должны были казнить! Должны были! Но сын предателя остался жив, а Фалька ведут на допрос. Это же несправедливо, Создатель! Какое сосредоточенное лицо у этого прилипалы, понимает, куда ведут княжича Леднея. Сам там был. Фальк вспомнил, как зачитывали перед несостоявшейся казнью приказ, как мурлыкало в душе от радости: ничего не было, вот он – изменник. Но одна минута – и все переменилось. Будь проклят Эмитрий Дин! Шакал и сын шакала!

Дверь, обитая понизу войлоком, отошла. Упал на порог свет, приглашая шагнуть внутрь. Фальк попятился, и конвоир толкнул его в спину.

– Ба! – удивился человек с таким неприметным лицом, что княжич не мог его вспомнить. – А королевские порученцы стали у нас частыми гостями.

– Мастер, звали? – кто-то ввалился следом, толкнув Фалька еще ближе к низкому темному столу.

– Звал. Вона, погляди.

Молодой парень приветливо кивнул конвоирам и окинул взглядом княжича. Мороз прошел по коже: так оценивающе смотрит барышник на теленка.

– Работу привалили, – палач неторопливо снимал рубаху. – Хотя, думаю, с этим-то возни меньше будет. Ишь, уже скорчил морду в куриную гузку. Тот, вспомни, щипцы калю, а он только губы кривит.

– Да уж! Вы, мастер, когда ему ножичком по ребрам прошлись, точно, думал, орать будет. А молчал. Хорош был, сопляк! Этот не сдюжит.

Фальк затравленно оглянулся. В комнате было все, о чем говорили палач с подручным: щипцы – от маленьких до огромных, ножи со сверкающими лезвиями, огонь в жаровне. Даже больше: плети, толстые иглы, колодки и дыба. Вот только не Маркия Кроха – Фалька ждала пытка. И так явственно представилось, как пышет жаром от раскаленного железа, что княжич не выдержал, бросился к конвою:

– Подождите! Я все расскажу! Отведите меня обратно к капитану!

– Тьфу! Ядрен корень! Зря только раздевался! – плюнул палач.

– …Я подумал, что король мною недоволен. Он так резко отослал меня от шатра. Даже зло. Я испугался. Сами подумайте: немилость короля! Надеялся, что ошибся… Я понимаю, не должен был. Но вы поймите! Решил: спрячусь, услышу что – судьба. Если немилость, знать буду заранее. Может, оклеветал кто.

Капитан задержал перо:

– А если нет, то поищешь в словах короля повод выслужиться?

Тон был недоброжелательный, и Фальк заторопился: