Орлиная гора

– Вот и вы так говорите! А что в этом плохого? Да, я хотел быть полезен королю! Я хотел… Вы не верите. Ну почему вы мне не верите?

– Дальше.

Слово упало тяжело, как ядро.

– Король с адъютантом отошли. Охрана смотрела в их сторону, я выбрал момент и скользнул в шатер. На меня не обратили внимания, королевский порученец все-таки. У входа закуток есть, мы ждали там, когда дожди. Я спрятался за сундук, на него был накинут плащ. Потом пришел король, а через несколько минут этот… Маркий Крох.

– Князь Лесс, – поправил капитан, не отрываясь от записей.

– Он сын мятежника! Ну почему так?! Я из достойного рода, а король мне не доверял. А какому-то выродку предателя – все на блюдечке. Это несправедливо! – от негодования на судьбу голос сорвался.

– Ты оспариваешь королевское решение? – капитан вскинул глаза. Как шпагой ткнул.

– Нет, ну что вы! Я не так сказал. Не оспариваю. Нет-нет! – Фальк замотал головой, стараясь прогнать видение: отблески разгорающегося в жаровне огня на остром клинке.

– Дальше.

– Я слышал, что приказал король Лессу. Слышал, как он сказал: «Я доверяю тебе». – Обида сделала голос Фалька сиплым. Не ему довелось услышать это от Эдвина.

Вырисовывало перо черную вязь.

– Там горела деревня, и ветер шел к лесу. Такие клубы дыма… Я бы задохнулся. Решил объехать. Ну не лезть же мне туда, ну сами посудите! Не понимаю, как сбился с пути, – Фальк поежился: вспомнил…

…Тропа вывела к опушке, и княжич перестал кашлять от дыма. Бурелом не давал проехать, и порученец пошел краем леса, ведя коня за собой. Ветки цепляли за мундир, грозили выколоть глаза, и Фальк все время пригибался, прикрывал лицо. Он почти не смотрел по сторонам, а звуки терялись в шуме, с которым княжич пробирался через заросли. Удар по затылку – и все исчезло.

Сначала вернулась боль, потом пришло ощущение чего-то твердого под спиной. Саднило затылок. Фальк понял, что сидит, прислонившись к дереву, и открыл глаза. Черный глаз пистолетного дула смотрел на княжича в упор. Как ледяной водой окатили. Все вокруг сделалось бесцветным, плоским, как на бездарной картинке. Только дуло оставалось весомо-материальным в этом бумажном мире. Фальк дернулся, взрывая каблуками опрелые листья, вжался в ствол. Кто-то громко рассмеялся, и только тогда королевский порученец отвел глаза от черного провала и увидел зеленый мундир с белыми аксельбантами. Князь – а Фальк узнал Дина сразу – кивнул солдату. Тот ухватил княжича под мышки, споро обыскал. Порученец даже испытал облегчение, когда выхватили пистолет, вытащили шпагу из ножен: оружие проще снять с мертвеца, значит, сразу не убьют… Ой, дурак! Конечно, не убьют быстро. Фальк обмяк, и солдат, придерживающий его, презрительно выругался…

– Я сопротивлялся, но их было больше. Что я мог с пистолетом против целого отряда? Но отстреливался до последнего. – Фальк заглянул искательно в лицо капитану: верит ли? Тот дописал строку, неторопливо окунул перо в чернильницу. Княжич поспешил продолжить: – Связали. Хотели меня пытать… Никто бы даже не узнал, что со мной случилось! Они говорят: отведем к деревне, привяжем там, и пусть поджаривается, – он сглотнул кислую слюну, отдающую привкусом рвоты. Как тогда.

…наверняка еще не прогорело – дым был виден отсюда. Фальк рухнул на колени, но вместо мольбы вышло какое-то мычание. Во рту скопилась противная слюна, но пленник не решался ее выплюнуть, еще сочтут за дерзость. Все глотал ее, давился, и потому никак не мог сказать. «Разденем поросеночка да посадим задницей на угли», – предложил мятежник, и Фальк замычал громче, тошнота стала сильнее, горше слюна – и порученца вырвало прямо под ноги князю. Отплевавшись, Фальк обрел наконец голос: «Не надо!!! Князь Дин, не надо!» Он пополз, но отец Эмитрия брезгливо отступил…

– Я бы молчал. Я бы правда – молчал! Ну что вы так смотрите?! Вот ответьте мне, почему одни могут жить, а другие помирать должны? Почему?! Ну почему я должен был там умереть? За что мне-то – пытки? Я, что ли, решаю, кого куда послать? Я приказы отдавал? Почему, ну почему я там должен был умереть? Я тоже хочу жить! Вы вот тоже хотите, а я чем хуже?

…руки вязать не стали. Кто-то сказал пренебрежительно: «Сам побежит!» Фальк замотал головой: нет, не побежит. Ноги ослабели, встать не может. Создатель, ну за что ему это? С Торном ничего не случилось, даже эту высокомерную сволочь Лесса судьба бережет! Да что бережет – подарками осыпает, милостью королевской. Как несправедливо: Леднея отправили с простым поручением, и даже не оценят. А Кроха будут превозносить до небес: рисковый парень, не побоялся. А на самом деле, чего ему боятся, коли папаша в главарях ходит? И не его собираются огнем жечь. Несправедливо это, Создатель! Ненависть к Маркию даже приглушила на мгновение страх…

– Ну почему? Да еще из-за Лесса. Он повез приказ, а под пытки я должен был идти? С какой стати?

– Ты подумал, что знает только князь Лесс, и на него первого падет подозрение? Тем более князь Крох – его отец. Чем не причина?

– Нет. Ну, я не думал… – забормотал Фальк: похолодевший голос капитана заставил насторожиться.