Орлиная степь

— Я тебе дам, белобрысый черт, за такие шутки!

Через несколько минут, оказавшись в сухой запасной одежде, кутаясь в тулуп, быстро и заметно для других хмелея, Леонид остановил Виктора Громова, тоже бригадира целинной бригады, который только что пригнал два «С-80» из Лебяжьего, и прокричал, стараясь перекрыть рокот моторов:

— Виктор, выручай!

Виктор Громов, на вид неуклюжий, тяжеловатый парень с широким, курносым, очень добродушным лицом, отвел Леонида подальше от рокочущих тракторов я спросил:

— Илом-то здорово его забило?

— Вот и беда!

— Да, тяжесть большая, сам знаешь! — завздыхал Громов. — Отделить бы сани с этим баком…

— В том-то и дело! А как?

— Да и стоит он, дьявол, наискосок! Если бы только тянуть, а то его, видишь, разворачивать надо!

— Давай, Виктор, давай! — опять закричал Леонид. — Только слушай, ровнее бери, спокойнее, без рывков!..

— Тросы хороши?

— Хороши!

Наступили решающие минуты. Два могучих трактора задним ходом двинулись в проточину, где уже почти весь лед был взломан и искрошен на куски, чтобы взять на буксир затонувшего собрата. Все волновались, и особенно сильно Леонид. За все время жизни на Алтае ничто так не ошеломляло его, как эта беда, подстерегшая бригаду на пути в степь. «По рукам ударила! — слезным криком кричал он про себя. — Без ножа зарезала!» Со спасением самого мощного в бригаде трактора в сознании Леонида связывалось теперь все, чем он жил последние дни и надеялся жить впредь, чем был счастлив, и потому он весь трепетал как в лихорадке…

Вскоре тракторы, приняв буксиры, по команде одновременно тронулись из проточины вперед, словно испугавшись высоко забурлившей вокруг воды. Осторожно натянув тросы, они натужно взревели, стараясь сорвать затопленный трактор с места.

— Разом! Разом! — охрипшим от волнения голосом командовал Багрянов, стоя перед тракторами на берегу и точно выманивая их руками из проточины на себя. — Бери ровно! Не дергай!

Трактористы охотно принимали все советы, но затопленный трактор не трогался с места, будто его приварили к дну проточины. Волнение росло, и над проточиной не стихал галдеж. Неожиданно с треском лопнул один из тросов. Его срастили, но он тут же оборвался второй раз, почти у самой рамы пострадавшего трактора. Сгоряча решено было тянуть двумя тракторами на одном тросе, но вскоре и он лопнул, блеснув, будто змея, над водой…

На берегу проточины вдруг смолкли голоса. Все ре'бята, опустив руки, угрюмо уставились на кабину затонувшего трактора, а Леонид Багрянов, сильно опьяневший к этому времени, не выдержав беззвучно — одной душой — заплакал от обиды и ярости.

Стыдясь своей слабости, он вышел из толпы и стал собирать свою одежду, развешанную для просушки у костра. Но вскоре его окликнули:

— Багрянов, оторвись, сам директор едет! Следом за вездеходом Краонюка к берегу

Черной проточины подошла грузовая машина, на которой возвышался над кузовом Степан Деряба, а по бокам — его закадычные дружки. Они стащили с машины лодку-плоскодонку, протащили до края уцелевшего льда и спустили ее на воду.

Собираясь садиться в лодку, Илья Ильич помедлил в нерешительности, поглядел на трактористов, толпившихся на другом берегу проточины, и неохотно крикнул:

— Ну, как дела?

Ему ответили тоже неохотно:

— Оборвали все тросы!

В знак того, что он и не ожидал ничего хорошего, Краснюк брезгливо взмахнул красноватой, веснушчатой рукой. Через пять минут он в сопровождении Дерябы, который огребался веслом с кормы, был у торчавшей из воды кабины трактора. Смотреть здесь нечего было, но Краснюк все же довольно долго крутился вокруг кабины с самым серьезным видом, кратко отдавая приказания Дерябе.

Узнав о несчастье на Черной проточине, Степан Деряба тут же с озабоченным видом появился в кабинете Краснюка. Потоптавшись у порога, спросил:

— Может, помощь нужна? Я могу, имею опыт.

Краснюк не торопился отвечать.

— Вот услыхал о беде — и пришел, раз это общее дело, — продолжал Деряба. — Почему не помочь? Опять же мне приходилось вытаскивать тракторы.

— Приходилось? — переспросил Краснюк.

— А как же! Все бывало!..

— Хорошо, поедешь со мной!

Теперь Степан Деряба, управляя лодкой, втайне злорадствовал над бедой Багрянова…

Все это время Леонид, стоявший впереди всех на берегу в распахнутом тулупе, до ногтей распаленный спиртом, с нескрываемой ненавистью и горячностью наблюдал за Краснюком, которого считал единственным виновником беды: не тяни он с созданием бригады, помоги сколотить ее — и она вышла бы в степь до половодья. «Так, значит, подлая твоя душа, невзлюбил меня — и давай издеваться над бригадой? — думал он, до ноющей боли стиснув челрсти. — А ну, выходи, выходи, я поговорю с тобой, рыжая образина! И этого… бандюгу с собой привез? Без него жить не можешь? Давай и его сюда!»

Заметив, что Багрянов сжимает кулаки и воспаленно дышит, поглядывая на Краснюка, Костя Зарницын приблизился к нему и тронул сзади за локоть.

— Леонид, остынь!

— Куда мне больше остывать? — огрызнулся Леонид. — Я и так из ледяной воды!