Орлиное гнездо

Весь Владивосток слышал по утрам зычный, немного медлительный, натруженный голос Дальзавода. Не раз просыпался по его зову Сергей. Но раньше этот гудок не имел никакого значения в жизни Сергея. Гудок был для других. По нему жили многие в городе. Гудок входил в их быт, управлял временем, становился неотъемлемой составной частью их жизни. Гудок не только будил и звал их на работу. Он постоянно как бы напоминал этим людям об их принадлежности к рабочему классу. Сергей видел, как гордятся Калитаевы тем, что «живут по гудку». И вот сегодня, хотя Сергей еще не получил рабочую табельную марку, он тоже начал жить по гудку. Ему казалось, что это только к нему одному обращен басовитый добрый голос завода. И захотелось ответить: «Слышу. Иду, иду!»

2

В длинном темноватом коридоре заводоуправления, освещенном неярким светом угольной лампочки, было сутолочно, как на вокзале. У дверей в кабинет инженера по найму рабочей силы сгрудилось множество людей: одни стояли, подпирая стены, другие сидели прямо на плохо вымытом асфальтовом полу, нещадно дымя горлодерной махрой, сплевывая, переговариваясь. Федосу показалось, что он снова попал в коридор правления Камчатского общества: та же людская взбаламученная река неостановимо течет куда-то, водоворотит, шумит в тесных берегах, несет чьи-то судьбы, надежды, мечтания. И опять он ощутил неотделимость свою от неспокойных вод этой человеческой реки.

С трудом преодолевая образовавшийся возле дверей затор, продвигался вперед высокий человек с улыбчивым мальчишеским лицом. Он наконец пробился к двери, открыл ее ключом и сказал:

— Заходи, только не все сразу, по очереди.

Федос вломился первым, отжав локтем какого-то парня. Семен проскочил следом, а Сергей — за ним. Так все втроем, цепочкой, они и очутились перед столом высокого. Тот, глядя на них, улыбнулся добродушно, как старым знакомым. Но напиравшие сзади сразу оттерли Федоса от стола. Очереди никакой не получилось.

Инженер выгрузил из ящиков стола папки с бумагами и, пока раскладывал их, беседовал дружески с собравшимися.

— Тут многие поступать на завод пришли. Заранее предупреждаю: работа трудная, с железом, так что будет нелегко. Кто ищет легкой жизни — пусть решает сразу.

Когда инженер упомянул о железе, Семен вдруг вспомнил завьюженное бакарасевское поле и вмерзший лист кровельного цинка, с таким трудом добытый из цепких ледяных клещей. «Ну зачем людей железом стращать? Что железо, что дерево — все одно, если умеешь», — подумал он, успокаивая себя тем, что работу он осилит, хотя бы даже и железную.

Потом инженер спросил одного из стоявших у стола:

— Поступаем или увольняемся?

— Уволиться хотим, — не глядя в глаза инженеру, как бы стыдясь его и окружающих людей, сипловато объяснил тот.

Инженер подписал ему бумажку и спросил следующего:

— Поступаем или задаем лытка?

Спрашиваемый растерялся, покраснел и, путаясь в словах, объяснил:

— Наняться хочу… оформиться для поступления. Устроиться, так сказать.

«Поступаем или увольняемся?» — этот вопрос инженер задавал каждому, и Федос прикидывал в уме: «Двое поступают, один — уходит. Туда-сюда… Не сидит на месте народ».

— Увольняемся! — ухарски сдвинув на затылок замасленную шапку, вызывающе, не дожидаясь вопроса, выкрикнул заросший бесцветной щетиной широкоплечий детина в распахнутом ватнике.

— Вижу, вижу, — кивнул головой инженер. — Вон какие крылышки отросли, хоть сейчас в полет, — и поглядел на широкие плечи парня, словно и в самом деле там росли крылья.

Парень озабоченно оглядел свои плечи, и тогда все, кто был в комнате, весело рассмеялись: шутка пришлась по душе. Но и парень не лазил дважды в карман за словом.

— Крылья — в самый раз. Орлом воспарим.

— Орлом-то орлом, а вот крылья — куриные, — заметил с усмешкой инженер, подписывая документ широкоплечему.

Отпихнув от стола болтливого парня, Федос сказал:

— Давай оформляй меня с сыном. Наша очередь. А то много тут разговору лишнего. — И попросился к Егору Калитаеву.

— Знакомый твой? — спросил инженер.

— С малолетства знаю.

Инженер написал направление. Федос подтолкнул к столу оробевшего Сергея:

— И этому с нами бумагу давай.

— Рабочий стаж зарабатывать?

Сергей смутился, не зная что ответить.

— Изместьев? — удивленно посмотрел на Сергея инженер, прочитав его документы. — У тебя кто отец?

— Отца у меня нет, — с запинкой ответил Сергей. — То есть он…

— Понятно, — остановил его инженер. — Может, тебе лучше в другой цех? В том, куда просишься ты, работает Леонид Алексеевич. Знаешь об этом?

— Знаю. Только я хочу к Калитаеву Андрею. На электросварку, — отведя в сторону глаза, ответил Сергей.

Инженер по-свойски подмигнул ему и, протянув листок, сказал:

— Получай, друг! И смотри не вздумай летуном стать.

Сергей, взволнованный грубоватой шуткой, взял бумагу, хотел посмотреть, что в ней написано, но сразу ничего не увидел. Лишь моргнув два раза повлажневшими глазами, он рассмотрел на листке четкую надпись: «В судцех, оформить подручным электросварщика, на переквалификацию». Слово «переквалификация» было новым для Сергея, незнакомым.