Орлиный Приют

От Обходной дороги шло несколько столь же широких ответвлений – к Старой и Новой дорогам, к Чёрным водопадам, Поющим гротам и каскаду Голубых озёр, сейчас скрытых вековыми деревьями. И трём одиночным чёрным «крестикам» – крохотным старым деревушкам, одна из которых, пострадавшая от обвала и наполовину разрушенная, давно необитаема, а две остальные принадлежали Колдовскому ведомству и служили опытными мастерскими. Их так и называли – Первая деревня, Вторая, Третья.

Родители Альи, как и большинство потомственных колдунов, жили на Чёрной улице – Вторая Чёрная, дом три. Угольно-чёрная блестящая крыша, «крылатый» вертун, серый с тёмными прожилками камень стен. Алья быстро отыскала приметный вертун, улыбнулась, но с тёплого валуна встала не сразу.

Обходная дорога манила и притягивала взгляд. Очень хотелось прогуляться по ней прямо сейчас – и найти место смерти мастера Шьяна, и поговорить со свидетелями, которые наверняка есть. Но…

Дома ждёт мама. И отец, к которому Алья так боялась опоздать.

Нет, сначала – домой.

Глава 2. Заинтересованное лицо

Отец выглядел неважно – осунулся, нос заострился, кожа ссохлась и пожелтела, в светлых волосах белела седина, а крепкие руки стали худыми, похожими на птичьи лапки. Его состояние менялось каждые десять-пятнадцать минут – он то погружался в глубокий сон, то вдруг начинал тяжело дышать и судорожно сжимать простыни, то метался и что-то бормотал.

– Я сделала несколько слепков, но что он говорит, непонятно, – тихо сказала мама и достала из кармана синего домашнего платья пару склянок. – Посмотри. Иногда вроде ругается, а иногда словно просит. Но чаще всего это просто… вот как сейчас. Просто бормочет.

Мама была далека от колдовства – из древнего, но давно иссякшего рода колдунов. Она отлично разбиралась в зельях и травах, но теорию колдовства в юности изучала мало, полагая, что её род навсегда утратил способность передавать дар, а на неё, по сути обычного человека, сильный колдун даже не взглянет. А отец и взглянул, и даже сразу влюбился. Что подвигло маму на самообучение, но ненадолго – в итоге она погрузилась в домашнее хозяйство и воспитание единственной дочери.

– При длительном воздействии такое часто бывает, – Алья отпустила холодную отцовскую руку и взяла склянки. – Колдун не может с ним смириться и пытается дать отпор. Слова мы используем редко, но иногда… остаются только они.

…как видимость хоть какого-то действия. Без силы, с застывшим даром, они, конечно, совершенно бесполезны.

За неимением свободного места (и тумбочка, и столик, и подоконник, и даже стулья пестрели флаконами, а в спальне стоял стойкий запах зелий) Алья села на коврик и вылила содержимое склянок на пол. На склянках темнели подписи – «День 1», «День 2», – а вот их содержимое ничем не отличалось. Та же постель – и тот же отец, исхудавший, бормочущий.

– Его прокляли вечером, – уверенно сказала Алья, изучив мечущиеся изображения в тёмных лужах. – Любое проклятье, и обновляемое воздействие тоже, выпивает основную силу, чтобы лишить способности сопротивляться, часов за шесть-восемь. Папу прокляли, когда он возвращался с работы.

…или всё-таки на работе, в Колдовском ведомстве. Как и остальных замов, и главу.

– Целители сказали то же самое, – мама вдруг расслабилась, словно не очень-то доверяла местным колдунам. – Что ночью оно незаметно пило силы, а ближе к утру ударило.

Алья собрала изображения в склянки и передала их маме. Снова села на край постели и взяла отца за руку. Пугающе дрожащая и ледяная… Всего-то за сутки заклятье превратило здорового цветущего мужчину, одного из сильнейших колдунов Орлиного Приюта, в измученного болезнью старика.

– Что целители прописали? – она потёрла ладони, призывая воду, и кожа пальцев набухла крупными чёрными каплями.

– Зелья, – мама осторожно коснулась флаконов. – Восстановительное, укрепляющее и сонное, чтобы снизить частотность метаний. Пока неясно, что это за дрянь – то ли что-то древнее и неизвестное, то ли изменённое грозой, – только зелья. По две капли каждого через два часа, включая ночные.

Да, и мама выглядела не лучшим образом – словно тоже под «грозовое» воздействие попала. Но, как и отец, крепилась, а зелёные глаза из-под взъерошенных светлых кудрей смотрели упрямо, с вызовом.

– Этого мало, – Алья сжала пальцы, и тёмная вода свилась в ручеёк, поползла по отцовской руке. – Надо постоянно питать дар, иначе он иссякнет.

– Целители не рискнули. Сказали, слишком сложное заклятье, – мама встревожилась. – И тебе нельзя. Ты же не до конца восстановилась.

Ручеёк обвил худое отцовское запястье и вернулся к Алье, замкнув кольцо, которое сразу же набухло чёрной водой. И крупные капли потекли от дочери к отцу.

– Можно. Заклятье не сложное, оно затратное – для чужаков. А для родственной крови и силы – нет. Не переживай, мам. Это мне целители рассказали, пока я в больнице валялась. Оно затратное, потому что кровь чужая – и сила чужая. Идёт отторжение, и из десяти капель принимается едва ли одна. А родственная принимается вся.