Орлица Кавказа (Книга 1)

- Пусть перешлет мне Наби одежду: точь-в-точь такую же, как его собственная, и такую же винтовку, как у него, и кинжал такой же!

- Сюда, в каземат?

- Да, ночью, под стеной у граба пусть и положат.

- А Наби?

- Пусть ждет меня с отрядом в урочный час на перевале.

- Не пойму... - покачал головой Лейсан.

- После поймешь, - и Хаджар подала знак охраннику, стоявшему в стороне; тот подошел, сокрушенно качая головой; Хаджар достала из хурджина съестное. Охранник, нарочито громко захлопнул дверь - чтобы все слышали, и запер ее на замок.

Вздохнул с невольным восхищением:

"Хоть женщина, а, гляди, львица. Не каждый мужчина ей чета... Весь каземат диву дается... Будто и не узница, а царица какая... Не в тюрьме, а на троне сидит..."

Глава вторая

Аллахверди Карахан-оглы с порожним хурджином на плече, не обращая внимания на косые взгляды караульных, направился в Гёрус. Опять покрутился возле лавок и лабазов, понакупал сахарных голов. И, не мешкая, двинулся в обратный путь. Переночевал по дороге в селе, и на второй день к вечеру добрался домой. Наутро встал чуть свет и двинулся в сторону горы Кяпаз. Гачаг Наби стоял на самом гребне горы, опершись подбородком о винтовку-айналы. И думал он невеселую думу о Хаджар. Страшился, что угонят ее ночью, тайком, в Сибирь, а потом - хоть реки крови пролей, хоть всех стражников перебей, а все одно, Хаджар уже не вернуть...

Где же выход? Выход один - вызволить Хаджар! Как можно скорее! Иначе белый свет предстанет черным мраком! Тесно было на этом приволье ему, душно было! И таким застал его Аллахверди,- тучей смотрит Наби. Поднял голову:

- С чем пришел? Какие вести?

- Хаджар в каземате.

- А ты видел ее? Своими глазами?

- Где же стороннему человеку ее увидеть?! Лейсан мне сказал.

- А не врет? Он-то малость брехун.

- Как бы ни брехал, а душой не покривит.

- И что он сказал ?

- Свиделся с Хаджар, все передал ей, к тебе от нее просьба: одежду просит прислать точь-в-точь как твою.

- Пошутить решила?

- Нет. У нее другое на уме. Нахмурился Наби.

- А как ей эту самую одежду передать - в камеру?

- Не в камеру,- под оградой, у граба просит оставить.

- Когда?

- В первую же безлунную ночь. Посмотрел Наби вокруг задумчиво.

- Никак, на подкоп решилась?

- Похоже, так,- Аллахверди поднял голову.- Говорит, не хочу, мол, чтоб ради меня кровь друзей пролилась.

- Узнаю Хаджар! - Наби посветлел лицом; перекинул винтовку за плечо.- Что еще она просила?

- Винтовку - айналы...

- Еще?

- Еще - чтоб ты, Наби, с отрядом в урочную ночь ждал ее на

перевале.

- Отряд Хаджар - так было бы вернее нам зваться.

- Наби, негоже мужчине свою жену хвалить.

- Жену? Скажи - львицу. Не будь ее - мы бы, может, разлетелись кто куда, как осенние листья.

- Оно-то верно.- Аллахверди вдруг умолк, поднеся палец к губам: песня доносилась от подножья Кяпаза.

Душно в каземате - я уснуть не могу. В кандалы заковали - никуда не сбегу. Ты на выручку мне поспеши, Наби! Ты темницу мою сокруши, Наби!

- Слышишь, Наби?

- Слышу, Аллахверди!..

- Что говорит наш народ?

- Сокруши каземат, говорит!

- А Хаджар?

- Отомсти за народ, говорит.

- Как ты думаешь,- удастся ей выбраться?

- Надо исполнить ее волю. Уж такая она: тиха - краса, взъярится - гроза...

Аллахверди вновь пожурил друга:

- Пристало ли Наби так возносить свою благоверную?

- Не я - народ ее славит, брат. "Ай Гачаг Наби, чья Хаджар смелей, чем смельчак Наби..."

Прошло несколько дней. Гачаги исполнили все, как просила Хаджар. В Гёрусе, под самым носом у зангезурского начальника, заказали портному сшить короткополую, с газырями, серую чоху3, стеганый архалук, шаровары.

Сапожник пару кожаных башмаков сработал. Шапошник папаху сшил меховую. Добавили к гачагскому одеянию и золоченый пояс,- и это в пору, когда для бедняцких свадеб приходилось перекраивать то, что осталось с дедовских времен.

Собрал Наби все это в узелок, приторочил к седлу, сел на серого коня и с дюжиной удальцов прискакал в селение Айин, к Аллахвер-ди.

- А где винтовка?

- Вот тебе и айналы! - Наби положил поверх узелка винтовку, полный патронташ и кинжал...

Глава третья

Аллахверди не стал ложиться спать - всю ночь готовился в опасную дорогу в Гёрус. Как с такой ношей отвести от себя подозрение властей? "Ну, положим, одежду спрячу в большой хурд-жин. А винтовку куда? Не полено, не посох..."Долго голову ломал и завернул винтовку в кусок ткани. И опять неладно. "Нет, заметят... Скажут, что, мол, за пестрая штуковина такая... Недаром говорят, осторожность - мудрость игита4..." И решил Аллахверди сложить все в мешок, засыпать углем и повезти в Гёрус, вроде бы к тамошним кузнецам.

Навьючил он на коня пару мешков, а хурджин и ружье между ними приладил, и сверху старой попоной прикрыл. Жена Аллахверди, Хатун, обычно ровная, рассудительная, тут всполошилась:

- Аллахверди, видать, ты своей рукой свой же дом решил порушить? Уж больно расхрабрился.

- Если друг в беде...

- Слишком ты разошелся,- Хатун дала волю накипевшей досаде.- То у тебя жандармы ночуют, то с гачагами якшаешься.

- Наби - не чужой. Свой человек.

- Свой - так пусть у своего очага и греется, а нашего не гасит.