Орлица Кавказа (Книга 1)

- Ну и пусть,- охранник, явно смягчившийся при упоминании о деньгах, потеребил усы.- Ничего с ней не случится.

- Я поклялся ей принести верную весть - тоска ее извела. Погляжу, как он тут - поправился, отощал или как...

- Не положено.

- Почему же, начальник?

- А ты не видишь, что кругом творится?

- Ты-то сам себе хозяин!

- Как сказать! Насквозь видят, с потрохами. Вчера вот хорунжий во все камеры заглянул, у Хаджар долго топтался.

- Ну и что он нашел?

- Ничего, вроде. Только вышел злой, головой качал: "Ну и дикари эти кавказцы!"

- Тебе бы тоже в такой час постоять за честь!

- Какую-такую еще честь?

- За честь земли, честь народную.

- Больше болтай! Зря что ли я здесь служу?

- Кому же ты служишь?

- Его императорскому величеству.

- И еще?

- Еще... ну, и на жизнь зарабатывать надо.

- Сколько тебе надо, начальник?

- Червонец.

Аллахверди достал из-за пазухи золотой червонец и вложил в руку охраннику, и тот сразу же упрятал монету в щель между половицами. Самодовольно погладил усы.

- Так, стало быть, у Лейсана жена при смерти?

- Да, начальник. Уж не жилица на этом свете. Охранник понимающе ухмыльнулся.

- А окажись оно не так?

- Клянусь головой падишаха, чей образ над тобой висит, правду тебе говорю.

- Ну, коли ты так божишься-клянешься, не соврешь. А соврешь - шкуру сдеру, в Сибирь упеку,- охранник опасливо зырк-нул вокруг глазами, шутя прихлопнул мохнатую папаху на голове Аллахверди, довольный червонцем, и стал нарочито громко ругаться.- Все вы одним миром мазаны! Все вы разбойники с большой дороги!..

Глава седьмая

Аллахверди прошел через ворота в тюремный двор. Теперь проще. Внутренняя охрана мигом смекнула, что на этом посетителе можно поживиться. Глаза завидущие, руки загребущие. Аллахверди умаслил их серебряной деньгой и смог втолковать, чтобы Лейсана вывели в коридор, выходивший окнами во двор и скрытый от надзора наружной стражи.

Тут можно было перекинуться словом.

Встретились, поговорили вполголоса. Аллахверди, доставая припасы из хурджина, объяснил Лейсану, что в семье у него порядок, жена жива-здорова. И, главное, все взялись за вызволение Хаджар, да и самому Лейсану недолго тут томиться, а что касается поручения Хаджар, то пусть она знает: все вещи приготовили и в урочный час будут они в условленном месте.

- А где аманат?

- У надежного человека.

- Как бы не подвели... Если с Хаджар что случится, нам, носящим папаху, одно наказанье - смерть.

- Не тревожься... Мы ведь для того и подстроили твой арест.

- Чтоб я в каземате зажил припеваючи, прохлаждался,- невесело сказал Лейсан.

- Ничего, брат! За одного битого двух небитых дают.

Он-то знал, на что идет. Гачаги ухитрились впутать в эту историю Лейсана, чтоб у них в каземате был посредник для вызволения Хаджар.

Лейсан, к чести его, не возроптал, напротив, возгордился, что может сгодиться в таком важном деле. Посидит месяц-другой в каземате, а выйдет героем-мучеником, всю жизнь будет расписывать свои подвиги, да еще приплетет вдобавок и выставит, глядишь, себя героем почище Наби, ни дать ни взять, с Кёроглу сравняется.

- Да, Аллахверди, ловко вы на мне выезжаете! - Лейсан покуда решил напомнить, как ему тут трудно приходится.

- Чья это затея, а?

- А чья, по-твоему?

- Наби не пойдет на такое.

- А кто, если не он?

- Поклянись моей жизнью!

- Ну вот еще, стану я клясться твоей жизнью.

- Тогда пусть знает народ, что Лейсан готов за Наби жизнь положить!

- Эй ты, язык прикуси! - раздался хриплый окрик проходящего мимо надзирателя.

Оглянулись, а по коридору шествует дородный офицер, пшеничные усы, шашка на боку, нагайка за голенищем сапога. Надзиратели вокруг увиваются.

- Вернуть всех в камеры!

- Этот вот - не арестант, ваше благородие!

- Оба "черные коты", разбойники.

- Один - да, а другой посетитель, мирянин.

- Два сапога - пара! - Офицер подошел к Аллахверди и, ухватив его за плечо, тряхнул.

- Когда ты был здесь в последний раз?

- Дней десять тому назад, начальник.

- Не десять, а четыре!

- Ну, пусть четыре! Разве нельзя дустагу10 хлеб носить? - Аллахверди показал на Лейсана, выделявшегося среди других своей относительно опрятной одеждой.- Сам видишь, он - из благородного рода.

- Вижу, так и прет из него благородство... Вылитый... князь. Ха-ха...

- Не смейся, начальник. А то Лейсан-бек может в Петербург падишаху пожаловаться на тебя.

- Пожаловаться?!

- Да. Напишет, что казачий офицер смеется над кавказским князем.

- Пусть хоть самому богу пишет. Какой он князь! А ты живо убирайся отсюда.- Есаул пихнул его в спину. Аллахверди подхватил порожний хурджин. Хотел было и есаулу в карман впихнуть червонец из суммы, которой его снабдил Наби, но, видя гонор офицера, раздумал. "Может, из новоприбывших на Кавказ, еще не научился красть. А если научился - и того хуже, чего доброго, кликнет казаков, отведут в укромный уголок и не отпустят, пока не обдерут до нитки, не выпотрошат... Тогда кусай локти, да поздно. Отдадут на растерзание следователю, и все пойдет насмарку, дело провалится, и позора не оберешься".