Орлица Кавказа (Книга 2)

- Раскрой нам все заговоры этих ублюдков и шакальих детей! Готовый было пискнуть, что он не имеет права нарушать тайну корреспонденции, почтмейстер даже в своих страшных снах вовремя одумывался и душил в себе это неуместное должностное рвение. И начинал лихорадочно вскрывать письмо за письмом, подробно перечисляя, как и где приставы обещают срубить буйную голову Гачага и поднести ее казне в обмен на равную по весу меру золота...

Нет, надо было на что-то решаться. Тем более, что пакеты все шли и шли. Один за другим прибывали курьеры из Евлаха в Шушу, из Шуши в Гёрус. А так как губернатор упорно никого не желал принимать, то и секретные пакеты тоже скапливались у почтмейстера, что уже было нарушением всех правил.

Телеграф - и то не справлялся с необычной нагрузкой. Надо сказать, что столбы еще выдерживали, но провода не раз рвались в эти дни - .наверное, от непривычной нагрузки. Во всяком случае, то, что они звенели жалобно рано утром и поздно вечером - это почтмейстер слышал сам, когда выходил в неурочные и непривычные для себя часы остудить пылающую голову.

Кто только не слал телеграммы! Сельские старосты интересуются, когда отправится процессия, дабы выйти на пересечения дороги и отдать дань уважаемому покойнику; владетельные помещики из соседних уездов любопытствовали, успеют ли и они ко времени похорон, дабы омочить слезами свои черные шелковые платки и выказать усердие на службе царской. И так далее... Короче, медлить было нельзя. Потому, посовещавшись предварительно с начальником уездной канцелярии, почтмейстер решил, что настала пора действовать. Нужно вырвать из летаргического сна и обезумевшего генерал-губернатора и погруженного в мрачные раздумья уездного начальника. В конце концов, может, в этом ворохе бумаг окажутся одна или две, которые действительно нужны и исполнение которых не допускает ни минуты отлагательства? Может, наконец, в одном из секретных пакетов лежит предписание отменить траурную церемонию вовсе и наскоро предать тело "земле? Все может быть! Пути начальства неисповедимы! И чем оно выше, тем меньше вероятность угадать его сиюминутную волю.

Почтмейстер и начальник канцелярии решили отправиться на прием к губернатору и полковнику. В дом, где располагалось начальство, пробраться было невозможно из-за усердия местного дворянства, осаждавшего парадные подъезды, дабы в любую секунду иметь возможность доказать свое безграничное рвение. Однако, оказалось, что все усилия напрасны. Обе начальствующие персоны уже отбыли в церковь.

...Между тем, пока в церкви возносились последние мольбы, адресованные к господу богу, беспристрастно взирающему на происходящее с высокого церковного купола, расписанного десять лет назад знаменитым художником из Еревана, генерал-губернаторша вдруг остановила свой острый взор на супруге уездного начальника и сделала ей знак приблизиться.

Обе высокие дамы отдалились на шаг от группы чиновников, столпившихся у гроба.

- Пренебрежем условностями, сударыня, будет считать, что вас представили мне вполне официально. В такой глуши можно пренебречь многим, не так ли? Я рада случаю переговорить с вами. Супруга полковника Белобородова склонила голову.

- Як вашим услугам, ваше превосходительство. Княгиня сделала легкую гримасу:

- Ах, оставьте это титулования, душенька. Меня зовут Клавдия Петровна. А вас, если разрешите, я буду звать Машенькой, хорошо?

- Почту за честь, княгиня.

- Судя по всему, вы из столбового дворянства и окончили Институт благородных девиц в Петербурге?

- Именно так, сударыня. Что и явилось причиной всех моих бед.

- Что так?

- Полковник имеет репутацию либерала, и эту должность ему дали только снисходя к заслугам нашего старинного рода, к которому, кстати, полковник не испытывает ни малейшего почтения.

- Да, он у вас нигилист! - протянула губернаторша. - Действительно, на таком посту это по меньшей мере странно...

Клавдия Петровна знала уже, конечно, о раздорах в семье воинского начальника и была непрочь сыграть на этом.

- Когда на плечи офицера возложена столь тяжкая ноша... - продолжала она раздумчиво. Мария, вспыхнув, перебила ее:

- Смею вас уверить, сударыня, ноша эта моему супругу не по плечу!

- Однако, странно слышать столь суровое суждение из столь очаровательных уст, - протянула губернаторша, внимательно взглянув в лицо Белобородовой.

- Он не может сделать то, что должны бы предписывать ему долг и совесть, стояла на своем Мария.

- Но - почему? И как вы, столь правильно судящая о положении дел, преданная государю и трону женщина, - не можете справиться с тем, чтобы наставить супруга на путь истинный?

Мария колебалась один лишь миг с ответом.

- Не сочтите за дерзость, сударыня... если...

- Ах, да говорите же вы без экивоков!

- Не я одна оказалась в таком положении...