Орлица Кавказа (Книга 2)

Собственно, надо сказать, хитрый почтмейстер был во многих делах куда осведомленней, чем он хотел бы это показать. И даже сам с собой он несколько хитрил, произнося такие сладкие и высокопарные монологи. Дело в том, что почтмейстер был неописуемо любопытен, и когда желание одолевало его со страшной силой, он, приговаривая: "Прости, господи, согрешил!" - открывал весьма искусно приглянувшееся ему послание. Так что...

Очнулся чиновник от своих раздумий на самом пороге дома, уже в парадном, куда он сунулся, не спросясь. Но тут его грубо остановил казак, заслонивший карабином вход:

- Куда? Не велено...

- Як его превосходительству!

- Бумага есть?

- Какая?

- Пропуск!

- Да у кого взять?

- Там,- мотнул головой казак на дверь, в которую ввалился почтмейстер.Идите отсюда, господин хороший, я на посту, мне с вами гутарить не положено.

Чиновник вывалился за дверь, обескураженный более чем холодным приемом и пустился на поиски адъютанта. Не прошло и получаса, как он отыскал его во флигеле, стоявшем особняком в заднем дворе.

- Ничем не могу вам помочь,- ответил тот почтмейстеру сухо, невнимательно выслушав его сбивчивую речь.- Нет указаний принимать кого бы то ни было.

- Но у меня почта для господина губернатора! В том числе из Петербурга!

Адъютант задумался.

- А от кого?

- Ну, вам-то, господин штабс-капитан, наверняка прекрасно известно, из каких высоких инстанций пишут его высокопревосходительству! - ответил чиновник с угодливой улыбкой.

Это подействовало. После долгих раздумий офицер произнес:

- Хорошо-с. Оставьте бумаги, я передам губернатору.

- Невозможно, сударь! Я должен те письма, что собраны в этой папке, вручить лично. Такова инструкция.

Конечно, никакой такой инструкции не было, но очень уж почтмейстеру хотелось предстать перед высоким начальством. Он не ошибся в своих расчетах. Услышав магическое слово, адъютант спасовал.

Недовольно сморщившись, он все же отправился в губернаторские покои, чтобы получить указания. Но, передумав, свернул в комнаты Клавдии Петровны, которая в эти дни сама, по сути дела, правила всеми делами губернии. Княгиня соизволила дать согласие чтобы почтового чиновника допустили в губернаторский кабинет.

Адъютант вернулся:

- Прошу вас следовать за мной!

И отправился по высокой лестнице на второй этаж. Еле поспевая за молодцеватым капитаном, почтмейстер, тем не менее, успел спросить, подавляя одышку:

- Говорят, господин генерал-губернатор хворает?

- Кто говорит? - через плечо поинтересовался офицер.

- Да вот, верноподданные чиновники сокрушаются...

- Глупости! - оборвал адъютант.- Нечего вам сплетни собирать, милостивый государь.

Но назойливый посетитель не унимался, полагая выслужиться своей озабоченностью о губернаторском здоровье:

- Немудрено здесь и заболеть! Дороги у нас известно какие, ухаб на ухабе. Кого угодно измотают.

- Наше дело военное, нам ли ухабов бояться.

- А, может, он из-за этого ужасного убийства слег?

- Вы мне надоели, сударь! - рявкнул штабс-капитан, и чиновник, наконец, примолк.

На верхней площадке лестницы было две двери. Одна из них оказалась отворена, и в проеме, словно картина в раме, застыла прекрасная княгиня Клавдия Петровна. Почтмейстер склонился перед ней.

- Что за нетерпение, сударь? Что за срочность?

- Депеши из Петербурга, ваше превосходительство! С пометкой: "весьма срочно!"

Клавдия Петровна молча наблюдала, как адъютант препроводил посетителя в кабинет мужа. И, проводив его взглядом, осталась стоять в дверях, покусывая алую губку.

Губернатор сидел за широким столом и не поднял глаз на вошедших. Потом сказал нервно:

- Ну?

Не так представлял себе почтмейстер встречу! Но выбирать не приходилось, и он с низким поклоном положил перед начальством черную папку и развязал шнурки, затянутые хитрым узлом.

Губернатор неторопливо и без признаков заинтересованности перебрал письма, мельком взглядывая на адреса отправителей. Потом спросил неожиданно бесцветным голосом:

- Что, небось половину писем вскрывал?

- Как можно, ваше превосходительство! - пролепетал тот, потея от ужаса.

- Знаю вас...- продолжал генерал также без выражения.

- Закон не дозволяет, ваше превосходительство! Губернатор скривился:

- Господи! Да какой же может быть закон в этом богом проклятом крае?

- Что вы изволили сказать? - переспросил посетитель растерянно.

- Говорю, что вы здесь все - разбойник на разбойнике!

- С вашим приездом, ваше превосходительство, все в этом, воистину диком крае, придет в надлежащий порядок.

Губернатор впервые поднял глаза на собеседника, стоявшего навытяжку, словно новобранец перед фельдфебелем.

- Вы действительно в это верите? - переспросил он, изрядно помолчав.

- Весь Зангезур только о том и говорит.

- Говорит, говорит... Языками болтать все мастера. А как дойдет до дела, ваши зангезурцы...

Почтмейстер стоял ни жив ни мертв.

- Почему же никто не действует, я у вас спрашиваю, сударь мой?

- Горы, ваше превосходительство... Сами понимаете... Что ни шаг, то овраг.

- Ну, про горы я и сам знаю. Вы мне толком скажите, кто мешает зангезурцам расправиться с бунтовщиками? Почтмейстер решился: