Орлица Кавказа

— И где они сейчас? — не удержался он от нового вопроса. — У себя в Грузии, в Тифлисе?

— Они сейчас в Зангезуре. Они сейчас здесь, в твоем отряде.

— В моем отряде?

— Ну, не совсем в твоем, — уклончиво сказал Андрей, и неожиданно улыбнулся открытой обезоруживающей улыбкой. Улыбка покорила сурового Наби. Он хотел что-то сказать, но вдруг неожиданно для самого себя громко рассмеялся. Вместе с ним рассмеялись все остальные.

Так у повстанцев появились новые бойцы, принятые самим Гачагом Наби.

Глава сороковая

Княгиня Клавдия Петровна в своих речах была столь убедительна, что даже ее потрясенный бурными событиями супруг не мог этого не заметить. Ах, до чего вовремя она умела прийти на помощь!

Генерал-губернатор в тяжелую минуту готов был бы ухватиться даже за соломинку, чтобы передохнуть и опомниться. А если «соломинка» столь обворожительна и прекрасна… Тут уж сам бог велел! Что за женщина! Можно сказать, ангел во плоти. Нет, более того, ангел-хранитель, спускающийся с небес в тот самый момент, когда он более всего нужен.

Ласковый голос жены, а, может, легкое прикосновение ее нежных, мягких ручек помогли губернатору обрести — если не душевный покой — то, во всяком случае, ощущение тихой пристани, где можно переждать самый высокий, девятый вал. А там, бог даст, снова в бурное море!

Пелена спала с глаз бравого старого вояки, дыхание его успокоилось. Глядишь — и он уже в состоянии будет ступить на омываемое пенным потоком скользкое бревно, которое легло единственным мостком через бурную реку сомнений и страхов.

Он вздохнул глубоко и попытался сделать первый шаг… Однако замешкался на миг — и взгляд его вновь померк, а сознание помутилось от внезапного головокружения — очень уж ненадежным и сомнительным показался ему предстоящий путь. Похоже, что течение готово завертеть его, поглотить и увлечь за собой в неведомую пучину…

Почувствовав его сомнения, княгиня усилила свой натиск.

— Итак, генерал, вы должны срочно принять уездного начальника Белобородова.

— Да? Ну, вот тебе! Как будто и не было у нас разговора, в котором, кажется, сказано было все, чего требовал случай.

— Да, генерал, вы сами это сказали, и я охотно поддержала вас в этом разумном решении.

— Я сказал? Впрочем, конечно, конечно…

— И, надо сказать, что с точки зрения высокой политики этот шаг заслуживает всяческого одобрения…

Генерал-губернатор, польщенный тонкой похвалой, с довольным видом расправил усы. Как будто и не он размышлял о том, как мало шансов, что эта проклятая поездка в Зангезур хоть на вершок, но приблизит его к цели.

— Бог всемогущий и всевидящий не оставит нас и поможет нам во всех начинаниях, — истово перекрестилась княгиня, склонив голову перед образом в серебряной ризе, мрачно темневшим в углу.

Губернатор настолько приободрился, что даже позволил себе пошутить:

— Бог-то бог, княгиня… А платок-то вы носите мусульманский! Не грех ли это? А вдруг теперь всевышний решит, что вы позабыли Спасителя и теперь поклоняетесь мусульманскому Аллаху и его пророкам?

Глаза Клавдии Петровны сверкнули.

— Не извольте беспокоиться, сударь. Благое дело любому богу угодно. Равно, как и горячая молитва.

— О чем же ты так горячо молишься, душенька? — спросил ее супруг игриво, не желая поддерживать взятого ею высокого штиля. Однако сбить княгиню с избранного ею пути было отнюдь не просто.

— Молюсь, чтобы восторжествовал дух добра и сгинула нечистая сила! Молюсь, чтобы была нам дарована удача во всех наших делах и начинаниях! Молюсь, чтобы…

— Продолжайте, продолжайте, княгиня, что ж вы умолкли?

— Молюсь, чтобы деяния ваши были оценены по достоинству и чтобы вы приняли заслуженную награду из собственных рук Его Величества Государя Императора!

Высоко вздернутая головка, бесстрашно выставленное вперед плечико, волнующая грудь! Ах, черт возьми!

— Не привык получать чужие награды, сударыня, — ответил князь супруге, не лукавя. — Не меня здесь надобно награждать…

— Кого же? — спросила Клавдия Петровна недоуменно.

— Вас, душенька! Вас, Минерва моя бесстрашная! Да какой бы конец мне ни был сужден небесами, одно сознание, что вы были со мной рядом в мои тяжелые дни… И если даже мне придется принять мученическую кончину…

— Кончину? О чем вы это?

— Э, дорогая, всяко может повернуться, что уж тут… Жмурься — не жмурься, судьба найдет и достанет. Уж если суждено…

Супруга почувствовала, что недолговременный прилив сил уже готов смениться новым провалом.

— Нет, нет, не помышляйте о худом. Кампания закончится, безусловно, триумфом, и я сама изложу Ее Величеству все ваши подвиги, чтобы она ходатайствовала перед Августейшим супругом о награждении ваших доблестей! А там, глядишь, сделают вас генерал-флигель-адъютантом… Или, например, военным министром, если вас не прельщает карьера при дворе. Только…

— Что — только?

— Найдите в себе силы, генерал, и сумейте покончить с этим разбойничьим гнездом! Чтоб раз навсегда тревожные слухи из этих проклятых мест перестали доходить до ушей государевых!

Губернатор глядел на нее восхищенно.