Орлы и звезды. Красным по белому(СИ)

   - Да лучше бы так. Не я это все придумал. ПК постарался. Ерш пытался возражать, мол, не надо шума, мол, надо дать товарищу Ленину адаптироваться к новой обстановке, но какой там! Вот мы и решили: если нельзя предотвратить, то надо возглавить. А тут еще бронепоезд подвернулся.

   - Ладно. Я все понял, - кивнул головой Васич. - А он что, сломанный?

   - Кто? - не понял я.

   - Паровоз у бронепоезда.

   - Нет, на ходу.

   - А зачем тогда этот?

   Васич кивнул в сторону головы состава, где пыхтел мощный и совсем не бронированный паровоз.

   - Ах, это... - теперь до меня дошло. - Это так называемый 'черный' паровоз. Предназначен для быстрого передвижения бронепоезда вне боевых действий.

   - Понятно, - буркнул Васич. - Давай грузиться, что ли?

* * *

   - ... Нет, это совершенно невозможно! - Ленин зло поблескивал глазами. - О каком выступлении вы говорите? Я давно не был в России. Мне надо хотя бы пару дней, чтобы оценить обстановку.

   - Владимир Ильич, - почти умолял Шляпников, - от вас никто не требует развернутого выступления. Просто тезисно обозначьте ваше мнение по дальнейшему развитию революции в России.

   Мы с Васичем переглянулись.

   - Похоже, грядут мартовские тезисы, - тихонько сказал мой друг.

   - Тезисно говорите? - Ленин задумался, не отпуская с лица недовольное выражение. - Хорошо! Раз все так ждут моего выступления, - сознайтесь, это ведь была ваша идея? - я выступлю. Но не ждите в этот раз больших откровений. А сейчас оставьте меня в покое, мне надо подготовиться!

   Колеса пересчитывали стыки. Шляпников о чем-то шептался с Крупской. Ленин писал в блокноте, отдельные места решительно зачеркивал, писал дальше. Мы с Васичем на все это просто глазели.

* * *

   Бронепоезд медленно втискивался между двумя перронами Царскосельского вокзала. По ту сторону бронированных плит было шумно и весело. Оркестр играл революционные марши. Лязгнули буфера. Качнувшись, замерли вагоны. Я пригласил Ленина подняться на крышу. Толпа встретила наше, вернее, ЕГО появление, криками 'Ура!'. Ильич некоторое время всматривался в бушующее вокруг бронепоезда людское море, потом решительно сдернул с головы кепку - успел ведь заменить котелок на более приятный пролетарскому глазу головной убор! - и поднял ее над головой, призывая всех успокоиться. В относительной тишине над перроном разнесся его картавый голос: 'Товарищи!..'

  НИКОЛАЙ

   Я прекрасно помню знаменитые 'Апрельские тезисы' и могу смело утверждать: сегодняшняя речь Ленина напоминала их разве что отчасти. Ильич лишь определил магистральное направление второго этапа русской революции: выход России из империалистической войны и качественные социальные преобразования возможны только после передачи власти в стране в руки Советов народных депутатов - но не конкретизировал его отдельные моменты. Видимо перелет на 'Александре Невском' был столь же утомителен, сколь и скоротечен, и Ленину просто не хватило ни времени, ни сил, чтобы собраться с мыслями.

   Мне в этот день пришлось исполнять роль начальника почетного караула. Когда Ленин покинул свою необычную трибуну и направился к выходу с перрона, путь его лежал мимо трех ротных коробок. Рабочие, солдаты и матросы лихо выполнили команду 'На караул!', а оркестр заиграл Интернационал. Ильич отнесся к происходящему весьма ответственно и прошел вдоль строя, держа ладонь правой руки у козырька фуражки.

  ОЛЬГА

   Роль гостеприимной хозяйки на этот раз давалась мне с трудом. В том мире я была не настолько молода, чтобы не знать кто такой Ленин. Но в отличие от моих мужчин с трудами вождя мирового пролетариата знакома не была, зато хорошо помнила анекдоты про Ленина, Крупскую и, почему-то, Дзержинского. Потому, когда увидела Ленина у нас в прихожей в черном пальто и с кепкой в руке, с трудом удержала на лице почтительное выражение. В голову лезло:

   Дзержинский: - Ну, что, Владимир Ильич, по трешке?

   Ленин: - Нет, Феликс Эдмундович, только по рубчику. А то я с трояка такую ахинею порол вчера с броневика...

   А уж когда глянула на Надежду Константиновну, Наденьку, то такое вспомнила, что закрыла лицо руками и выбежала из прихожей. Слышала, давясь от смеха, голос Ленина:

   - Вашей супруге нездоровится, Михаил Макарович?

   - Легкое недомогание, Владимир Ильич. Но Оленька мне не жена. Ее супруг Глеб Абрамов. Он сейчас на дежурстве в Петропавловской крепости. Мы просто живем в одной квартире.

   Я вернулась в прихожую, извинилась. Крупская возразила:

   - Ну, что вы. Это нам впору перед вами извиняться. Если бы товарищ Жехорский предупредил нас о вашем недомогании, мы с Володей никогда не приняли бы приглашения поселиться у вас на квартире.

   Товарищ Жехорский исподтишка грозил мне кулаком, но я уже полностью овладела собой, даже поругала себя мысленно: 'Ну, не дура, путать живых людей с героями анекдотов?' Так что дальше все шло чинно да гладко.

   Идея пригласить чету Ульяновых остановиться у нас принадлежала Мишке. Он непременно хотел поговорить с Лениным в первый же день его прибытия в Петроград. Видно опасался как бы тот и ЗДЕСЬ чего не напорол. Все, все, гоню от себя эти мысли.