Орлы капитана Людова

Между окном и кроватью висело большое прямоугольное зеркало в темно-красной лакированной раме.

На столе поблескивали в электрическом свете непочатая бутылка портвейна, рядом — полувскрытая консервная банка.

С одной стороны стола край скатерти был отогнут, белели листы заполняемого сотрудником милиции протокола.

На полу у стола, под пикейным покрывалом, по-видимому снятом с постели, проступали неподвижные очертания тела.

— Да, — сказал сотрудник милиции, отрываясь от протокола, — трудно словесный портрет потерпевшего составить. Лицо даже как будто приятное, а не запоминается совсем. Нос обычный, уши в норме, цвет лица неопределенный…

Людов осторожно взял со стола, рассматривал на свет плоскую ампулу, полную прозрачного вещества. Ее нашли зашитой в лацкане пиджака убитого.

Все находившиеся в комнате знали: тайным агентам иностранных разведок, переходящим границу, строго предписывается — при аресте разгрызать ампулу с мгновенно действующим ядом. Но смерть незнакомца наступила не от яда…

— А куда девался пистолет? У кого есть это — должно быть и оружие, — сказал, кладя ампулу на стол, Людов.

Сотрудник милиции оторвался от протокола.

— Оружие, похоже, было… На подкладке внутреннего кармана пиджака убитого имеются потертость и жирные пятна. Оставлены, как считаю, пистолетом, товарищ майор.

— А это что?

Людов кивнул на смятый, запачканный бланк, лежащий рядом с протоколом, среди вещественных доказательств.

— Счет домоуправления за квартиру. Обнаружен на полу, около двери, с грязевым следом подошвы на нем.

— Товарищ Савельев, — сказал Людов. — Этот счет и пыль с ботинок убитого сдайте в лабораторию на экспертизу.

Он взглянул на сотрудника милиции.

— Отпечатки пальцев с ручки ножа вы, конечно, уже сняли?

— Сняты, как положено, товарищ майор. В кабинет дактилоскопии вы их сдадите?

Людов кивнул. Сотрудник милиции встал, хрустнул пальцами, пододвинул Людову листы протокола, уступая место.

Людов сел к столу, пробежал мелко исписанные страницы. Сотрудник милиции склонился над его плечом.

— Вот записано в протоколе о счете… Его дворничиха сюда сегодня вечером принесла. Тому назад часа два.

— Значит, часов около семи… Кому она счет вручила?

— Некому было вручить. Постучалась, никто не открыл. Она счет под дверь просунула, в щелку.

Сотрудник милиции взял со стола фотоаппарат, закрыл футляр, щелкнул застежкой.

— Ну, товарищ майор, как приказано, передаю дело. Поскольку пахнет политикой — вам и книги в руки.

Он усмехнулся — слегка виновато.

— Дело мутное, нужно прямо сказать. И пожалуй, прохлопал я тут кое-что… Зря не задержал этого матроса.

Людов снял, стал тщательно протирать очки. Белый китель образовывал глубокие складки между сутулыми плечами и грудью майора.

— Вы имеете в виду Жукова?

— Да, этого матроса.

— В его показаниях, судя по протоколу, есть только одно сомнительное место. Он показывает, что, когда увидел убитого через окно, комната была заперта. А потом дверь оказалась открытой.

— Да, патруль обнаружил полуоткрытую дверь. Но ведь патруль-то привел сам Жуков.

Людов подошел к окну, смотрел на слегка отодвинутую с краю занавеску, обнажавшую узкую полоску стекла.

— Жуков показывает, что сквозь этот просвет увидел снаружи тело?

— Сквозь этот…

— Не откажите в любезности, Василий Прокофьич, — повернулся Людов к Савельеву, — выйдите и посмотрите, откуда Жуков глядел.

Савельев вышел из комнаты. Через минуту возвратился.

— Ну, что увидели? — спросил Людов.

— Странное дело, товарищ майор, не видно тела сквозь щель… Часть пустого пола — и все.

— Следовательно, — сказал сурово майор, — приходится или подвергнуть сомнениям показания Жукова… Или предположить, что в тот промежуток времени, когда Жуков вызывал патруль, потерпевший передвинулся в другую часть комнаты…

— Не оставив кровяного следа? — перебил сотрудник милиции.

Но Людов как будто не слышал вопроса.

— Или же допустить, что кто-то, находившийся в комнате, когда стучался Жуков, перетащил потом убитого на другое место.

— Но зачем, товарищ майор? — спросил удивленно Савельев.

Валентин Георгиевич пристально всматривался в электроутюг, стоящий на туалетном столике, у кровати. Прошел к столу, наклонился над телом.

— Установить причины этого и является одной из наших задач. Так же как и то, кто таков человек, затаившийся здесь, пока Жуков стучался снаружи.

— Что-то очень похоже на детективный роман, — усмехнулся Савельев. — Убийца, ждущий в запертой комнате… Переместившийся труп…

— Не забывайте, что материалы для романов, как правило, берутся из жизни, — улыбнулся ему из-под очков Людов.

Агеев и Жуков быстро шли к городу мимо кораблей и портовых построек. Над пирсами блестели фонари, над темными водяными излучинами — судовые огни и сигналы.

Кончилась военная гавань. У стенок чуть покачивались рубки и мачты рыбачьих шхун и баркасов, покрашенные в синий, зеленый, желтый цвета. Свернутые паруса — длинные остроконечные жгуты — темнели среди чуть видных на фоне вечернего неба снастей. На широких каменных плитах пристани были расстелены для просушки длинные сети вернувшихся с лова судов.