Орлы на войне

Один за другим офицеры доложили обстановку – в основном количество потерь, что само по себе не радовало. Когда же стало известно о том, что Восемнадцатый легион лишился орла, общей реакцией стал сдавленный стон. Более половины армии полегло убитыми и раненными. Что еще хуже, велики были потери и среди центурионов – столь ожесточенными были сегодняшние схватки. Из ста восьмидесяти центурионов всех трех легионов девяносто пять погибли или были выведены из строя. Хотя многих раненых пришлось бросить, в лагере их все равно было около двух тысяч. Часть их вполне была способна идти своим ходом, пусть и не быстро, остальных же придется нести или хотя бы поддерживать. В распоряжении армии оставались шесть тысяч легионеров и еще около пятисот ауксилариев. Произнесенные вслух, эти цифры обескураживали еще больше. Никто не сказал, сколько варваров противостоит им, однако все понимали: численное превосходство – пусть даже незначительное – на стороне врага.

Наконец умолк последний офицер. Пытаясь отогнать усталость и страх, Вар ущипнул переносицу и задумался.

– Что нам делать? – спросил Туберон. Он тоже был здесь, несмотря на пропитанную кровью повязку на левой руке.

Взгляды офицеров давили на плечи наместника свинцовой тяжестью.

– Скажи, Арминий готов пойти на переговоры? – спросил Цейоний. Сегодня он показался Вару тщедушнее, чем обычно.

До этого момента никто не решался произнести имя Арминия. Вара это раздражало ничуть не меньше, чем если б его офицеры склоняли херуска на все лады. Они же пытались ходить вокруг да около. Понятно почему: именно Вар поверил херуску на слово, когда тот принес ему весть о мятеже ангривариев. И вот теперь это имя произнесено, подумал наместник.

– Арминий – вероломный предатель, сын грязной рябой шлюхи. Пока он не подавал нам никаких сигналов, что заинтересован в переговорах… Почему ты спросил?

– Мы могли бы капитулировать, – покраснев, выпалил Цейоний. – Может, он рассчитывает получить от нас выкуп?

Несколько офицеров сердито шикнули на него, но грозных окриков не последовало ни одного. Вместо этого все пристально посмотрели на Вара.

Странно, но слабость Цейония придала военачальнику сил.

– Римляне не складывают оружие перед дикарями и варварами! Они ниже нас. Они практически животные. Мы будем сражаться – до самого конца!

Все громко выразили свое согласие. Лишь Цейоний поник головой.

– Каковы твои дальнейшие распоряжения, наместник? – спросил Луций Эггий, не до конца растерявший огонь в глазах.

– Те раненые, которые не могут идти, получат право выбора, – произнес Вар. – Либо умереть от руки своих товарищей, либо быть брошенными утром на произвол судьбы. Остальным раненым придется шагать наравне со всеми или же разделить участь тяжелораненых. Объедините обескровленные центурии, создайте из них полноценные, желательно из солдат одного и того же легиона. Приказываю также подсчитать все имеющиеся в наличии мечи, щиты и копья. Прежде чем мы выйдем маршем, каждый способный держать оружие в руках солдат должен иметь полноценное снаряжение.

– И куда мы пойдем? – уточнил Туберон.

– Назад нам дороги нет, с одной ее стороны – болото. Варвары перережут нам путь на холм. Таким образом, нам остается одно: двигаться в том же направлении, что и сегодня, – на юго-запад, к берегам Лупии, – сказал Вар и посмотрел на офицеров. На их лицах читалось разочарование. «Болваны, – подумал он. – Неужели они рассчитывали, что у меня найдется некий волшебный способ уйти отсюда? Или что нам на помощь придут боги?» – Все ясно?

В ответ прозвучало невнятное бормотание, но кое-что наместник расслышал: «Да», «Мы поняли», «Все понятно».

– Завтра в авангарде должен был идти Девятнадцатый легион, – сообщил легат. – Но он понес самые тяжелые потери. Я подумал, может, его место займет какой-то другой?

Вар тотчас вспомнил про Тулла, которого он обидел, и про Восемнадцатый. Насколько ему известно, центурион жив. Возможно, что завтра самый тяжелый удар примет на себя голова колонны. С другой стороны, у авангарда будет самый лучший шанс оторваться от остальной армии и спастись. Если Марс и Фортуна не отвернутся о них, такой доблестный солдат, как Тулл, выйдет из этого побоища живым. Для Вара это был единственный способ загладить свою вину перед центурионом.

– Отлично. В авангарде пойдет Восемнадцатый.

– Как прикажешь.

– Все свободны, – приказал Вар. Ему хотелось побыть одному. Нет, не спать, потому что сон не шел к нему, а чтобы вознести богам молитвы, чтобы те завтра сохранили жизни хотя бы некоторым солдатам. Ведь без их защиты живым отсюда не выйти никому.

Он вновь ощутил во рту горький привкус цикуты, по крайней мере ему так показалось. «Нет, смерть Сократа не для меня, – подумал Вар, сжимая пальцами рукоятку меча. – Если понадобится, я уйду из этой жизни как солдат».

Глава 28