Орнитоптера Ротшильда

Двадцать лет! За эти годы из стадии восхищенной миром восторженной личинки я превратился в озабоченного этим же миром и уже битого жизнью человека, я прошел уже первичное самоутверждение — работал учителем, обрел семью, должен был зарабатывать деньги, которых мне вечно не хватало и которых ради я трудился даже на двух работах, коль не считать третьей — творческой. Все шло своим чередом. «Зоогеография» благополучно стояла на полке. И, казалось, ждала своего часа. Сказать, что теперь, обладая ею, я стал к ней равнодушен, не могу совершенно. Нет. Теперь она тепло грела меня, и временами я принимался за ее чтение с тем наслаждением, какое неведомо мне при чтении любой другой книги. Я давал себе слово прочесть ее вновь, всю, по порядку, страница за страницей, обдумывая и даже записывая самое главное. И ни разу не осуществил желания до конца. Дела отвлекали и, в конце концов, книга ставилась на свое прежнее месте, и опять по мне словно шло ее прекрасное здоровое дыхание — мудрости и знания. То, что книги живут и дышат, известно всем, то, что они греют и умудряют — известно тоже. Вот почему я не мыслю своей жизни без книг и если даже не читаю их всех — теперь просто невозможно — они нужны мне для ощущения духовного и даже физического здоровья и равновесия. После же «Зоогеографии», прочитанной мною на пороге отрочества, я прочел и перечел, наверное, тысячи книг, в их числе сотни философских и объясняющих устройство мира. Но почему все они, вместе взятые, головоломно сложные и взыскующие как будто к высшим истинам, не заменили мне этой одной» не родили такого обилия ответных мыслей?