Орша (СИ)

Женя притащила в дом еще одну кошку. Она нашла ее прямо за околицей и поклялась, что прямо завтра отнесет его на базар и отдаст в хорошие руки. Назавтра была воскресная школа. В понедельник базар не работал. Во вторник мы к этой кошке уже привыкли. Она похожа на репей — серая, лохматая, с острым хвостиком и крючковатыми колючками. От одежды отдирается с характерным репейным звуком. Мы ее так и назвали — Репа. Полностью — Репетиция. И все же вторая кошка в нашем хозяйстве — явный перебор.

— Как теперь эту кошку отдать? — сказала Ольга. — Такое имя пропадет!

Я предложила написать табличку «Меня зовут Репа», надеть кошке на грудь и выставить на дорогу. Такая предприимчивая кошка обязательно куда-нибудь пристроится. Пристроилась же она к нам. Причем, дважды. Первый раз ее принесла бесхвостая мамаша и забрала обратно, когда мы отказались нянчить ее ребенка. Теперь дети Ковальской кошки выросли, стали выпускниками и сами разбежались по округе. Одного приютила соседка Надя, другого — наша Женька.

— Точно! — обрадовалась Ольга. — Подпишем и Толику подкинем. Он хотел котенка.

— Он ведь уже купил котика.

— То котик. А это кошечка.

Ей богу, это отличная идея! Репа и Неизвестный Кот будут играть вместе, любить друг друга и рожать новых котиков. Будет Толику-алкоголику счастье и радость. Правда, мама Толика категорически против и не разрешает ему таскать в дом живность. Она уже старая не в силах ползать под кроватями, чтобы обезвреживать котиковы мины. Ну, это она просто Репу не видала. Увидит — растает, и будет ей радость и счастье.

* * *

Я собирала пионы для сушки и нечаянно захватила в плен муравьев. Я не знаю, как живут муравьи без муравейника и выживают ли вообще в отрыве от коллективного разума, который диктует им что и как делать. Они были здорово сбиты с толку. Растерянно бегали кругами вокруг увядающих пионов и искали потерянный рай — дорогу к муравейнику, которая совсем недавно вела вертикальной вниз от бутона по зеленой дороге, а теперь вдруг уткнулась в твердую пустыню. И больше ничего — только что-то черно-белое под лапками шуршит. Я одного отловила, чтобы отнести домой, но он по дороге совершил побег и высадился где-то у собачьей будки. Его дальнейшая судьба мне не известна. Второй очень бдителен и в руки не дается. Он успел прожить на печке сутки и обвыкся. Научился нырять в газету и ходить подгазетными галереями между кирпичей. Я подумала, что если он Робинзон, пусть его остров будет райским и послала ему каплю меда. Мед размазался по печи и газете, образовав озеро имени Манны небесной. Видела бы меня сейчас покойная бабушка, уже отвесила бы звездюлей. За то, что продукт перевожу и пачкаю печку, а в огороде, между прочим, сельдерей не полот и огурцы не политы. Хотя сама собственной кровью кормила комаров и на теткины попытки хлопнуть гада, говорила:

— Ня трогай ты яго! Он тоже кушать хочет.

Ну, это она в благодушном настроении так говаривала. А в остальное время ей что комара шлепнуть, что свинью ножом по горлу — обходилась без сантиментов.

* * *

Кошка-Репка вчера упала в таз с водой и еле выжила. Выкарабкалась мокрая и напуганная. Орала и жаловалась на судьбину, искала сочувствия и требовала убрать не соответствующий технике безопасности бассейн. Я вылила таз и повесила на гвоздь. Вовсе не потому, что Репа оказывала на меня давление, вовсе нет! Мне просто понадобилось промыть крыжовник. Но Репа решила, что раз я в этом доме повелитель воды, со мной надо дружить. Теперь таскается за мной, как хвост.

Стоит зазеваться, вскарабкивается на спину и смотрит, что я делаю. Всему удивляется, но вежливо молчит. Например, а чего это я рою ямки — много-много ямок! — но ни в одну еще не насерила? Поразительно! Репа смотрит внимательно, все мотает на ус. Когда человечество вымрет, она научит свое племя сажать цветную капусту в глубокие ямки и мариновать крыжовник. Это будет рывок прогресса. Кошки смогут бросить разбойничьи набеги и жить оседло натуральным хозяйством. Чужой монотонный труд действует на нее умиротворяюще. Она засыпает и тонко свистит носом. Я чувствую себя супергероем Бабой-Ягой. Только ходить приходится плавненько. Потому что при любой качке наблюдательной вышки из Репы, даже из спящей, выскакивают автоматические фиксаторы. Когда Репетицию приходится от себя отдирать, орем обе — я от боли, она от страха. Репа только что нас обрела и очень боится потерять — держится за каждого руками и ногами.

* * *