Орудие богов

– Вы изумительны! – промурлыкала ей в самое ухо Ясмини, целуя ее. – Определенно, вы одна из фей, посланных жить среди людей! Теперь этот надутый Сэмсон сагиб помчится в город, в суд и в другие места и начнет расспросы о хозяине вашего дома. Но Том Трайп уже сообщил, что я в доме этого надутого чиновника и Гангадхара пошлет туда людей с расспросами, и им придется долго ждать, пока эмиссар наконец приедет и начнет отрицать, что я там была. Посланный вернется к магарадже, а тот не поверит ни одному его слову. А когда он узнает, что я вернулась в собственный дворец, Гангадхара опять попытается меня отравить. Подойдите же ближе и дайте мне…

– Дитя! – протестовала Тесс. – Вы сознаете, что одеты как красивый молодой мужчина и целуете меня из окна на виду у всего Сиалпура! И как вы думаете, что от моей репутации останется через час?

– Есть только одна разновидность репутации, – засмеялась Ясмини. – Знать, как победить!

– А что это вы сказали насчет яда? – спросила Тесс.

– Он всегда пытается меня отравить. Надо быть осторожнее.

– Как вы можете ему помешать?

Тесс поняла, что ее заботит судьба этой юной бродяжки-принцессы. Сначала та ее заинтересовала, через минуту Тесс ощутила к ней привязанность, теперь уже беспокоилась. И у нее не было времени даже удивиться: Ясмини не давала ей перевести дыхание.

– Я часто буду жить у вас в доме. Потом вы поедете со мной путешествовать. А после эта огромная свинья Гангадхара пожалеет, что пытался меня отравить.

– Скажите мне, детка, разве у вас нет матери?

– Она умерла год назад. Если есть ад, она отправилась туда, а для рая никто не хорош в достаточной степени. Но я не христианка и не индуистка, так что мне нет дела до ада.

– Тогда кто же вы?

– Ясмини. Нет никого, подобного мне… Я совсем одна. Верю только в то, что знаю, и смеюсь над священниками. Я знаю все законы касты, это необходимо, чтобы понимать людей. А священники, – она засмеялась, – много глупее тех дурней, которых они обольщают и запугивают. Но у браминов есть власть. Гангадхара их страшно боится. Всякий служитель храма Джинендры прикидывается, будто может открыть, где спрятана сокровищница. Гангадхара делает им ежедневные подношения, и они всё жиреют.

– Кто вас обучил такому великолепному английскому? – спросила Тесс. Она не слышала в речи принцессы ни следа акцента, и в выборе слов Ясмини не колебалась.

– Отец Бернард, иезуит. Моя мать за ним посылала, он приходил день за днем, год за годом. У него была в Сиалпуре часовенка, куда ходили люди из всех низших каст молиться и исповедоваться. Это могло бы дать ему большую власть, но он говорил мне, что в этой стране никто не исповедуется полностью, как европейцы, они предпочитают ложь правде о себе самих. Я отказалась креститься, потому что он мне надоел, а после того, как моя мать умерла и ее похоронили по индуистскому обряду, ему пришлось уехать.

Они все еще сидели у окна. Ясмини расположилась на коленях в подушках, а Тесс спиной к свету.

– А! Хасамурти приближается, – внезапно сказала Ясмини. – Она моя чети, горничная.

Тесс быстро обернулась, но увидела только одного из трех нищих, который возле калитки плел венок из украденных им цветов.

– Теперь меня ждет коляска, придется оставить мою лошадь у вас в конюшне.

Нищий поднял сплетенные цветы, чтобы полюбоваться ими на фоне солнца.

– Мне надо ехать. Поеду в храм Джинендры, тамошний брамин не друг никому из людей, он воображает, будто я ему друг. Он пообещает мне все, что угодно, если я ему скажу, что говорить Гангадхаре. Но он может договориться с Гангадхарой меня отравить, и они в сговоре с Сэмсоном сагибом, который только что объяснял вам, как нехорошо знать слишком много. Но нехорошо и слишком опаздывать! Я выйду через калитку. Отошлите садовника. Другие слуги в задней части дома? Они будут подглядывать, но они считают, что я выхожу тем же путем, каким пришла!

Тесс отправила садовника за корзиной для цветов, и, когда она снова повернула голову, Ясмини уже ступила из окна, кутаясь с головы до пят в накидку из верблюжьей шерсти, какие носят ночами в Биканирской пустыне, верхнюю часть лица она скрыла под капюшоном.

– Вы же потом изойдете! – засмеялась Тесс. – В верблюжьей шерсти жарко!

– Разве пантера потеет под шкурой? А я сильнее пантеры. Теперь вот что! Я, наверное, скоро вернусь. Вы мне друг.

Она исчезла, точно тень, делая большие торопливые шаги, не замечая нищих и незамеченная ими. Тесс присела выкурить сигарету и обдумать все.

Не успела она задуматься, как внезапно вернулся Дик Блейн к раннему ланчу, он принес целый мешок мелкого кварца.

– Посмотри на цвет! – он так и сиял. – Еще рано говорить, но, кажется, я нашел жилу, которая может куда-то привести. Неужели Гангадхара не возрадуется?

Она рассказала ему о визите Ясмини во всех подробностях. Дик внимал, точно пьесе в театре. Тесс обладала даром рассказчика.

– Поезжай с ней путешествовать, Тесс, если хочешь, – посоветовал Дик. – Тебе здесь тоскливо одной целыми днями. Прими разумные меры предосторожности, но развлекись.