Орудие Немезиды

— Да. Луций начинал совсем бедным и оставался бы таким, если бы не помощь Красса. У Луция было слишком мало воображения. Он был не из тех, кто видит какую-то возможность и хватается за нее. А Марк Красс в то время был занят сколачиванием своих миллионов за счет махинаций с недвижимостью в Риме. Вы должны знать эту историю. Добившись победы, диктатор Сулла разорил своих врагов, а их имуществом расплатился со своими сторонниками, в том числе с Помпеем и Крассом. Так началось возвышение Красса. Но аппетиты Марка были безграничные, приведу пример. Однажды, проходя одной из улиц Рима, я увидел пылавший дом, там же оказался Красс. Обезумевший от отчаяния домовладелец, уверенный в том, что потеряет в разбушевавшемся огне свою собственность, на месте продал дом за бесценок Крассу, после чего миллионер вызвал собственную пожарную команду, которая тут же потушила пожар. Красс, казалось, решительно все превращал в золото, — продолжал Фабий. — С другой стороны, его родственник Луций стремился жить от земли, постоянно терпел убытки, пока совсем не разорился. Тогда он обратился за спасением к Крассу, и Красс его спас. Луций Лициний представлял интересы своего партнера в Чаше. А интересовало его все: виллы, устричные промыслы и так далее. Год выпал спокойный, без восстаний, да и урожаи были хорошие. Кроме того, Красс владеет рудниками в Испании и целым флотом, доставляющим руду в Путеолы. Ему принадлежат литейные предприятия в Неаполе и в Помпее, на него работают кузнецы, оружейники, ювелиры. Он владеет судами, перевозящими рабов из Александрии в Путеолы. Красс не может уследить сам за всеми деталями — его интересы охватывают пространство от Испании до Египта. Управлением делами в Чаше занимался, как я уже говорил, Лициний, без особого размаха, но успешно.

— В том числе он следил и за использованием этого дома?

— Этот дом и все окружающие его земли принадлежат Крассу. В виллах он не нуждается. Не в его вкусе сельская жизнь, чтение стихов. И все же он приобретает поместья целыми дюжинами. Чтобы не держать пустыми дома по всей Италии, он предпочитает сдавать их в аренду членам своей семьи и своим управляющим. При этом, разъезжая по стране, он всегда может при необходимости в них остановиться как гость, права его в таких случаях не ограничены.

— А рабы в этих домах?

— Они тоже являются собственностью Красса.

— А «Фурия» — трирема, которая привезла меня из Остии?

— Она тоже принадлежит Крассу, хотя ее эксплуатацией ведал Луций.

— А те пустующие виноградники, по которым мы проезжали по пути из Мизен?

— Собственность Красса. Как и множество другой недвижимости, гладиаторских школ и ферм в обширном районе, простирающемся отсюда до Суррента.

— Значит, называть Луция Лициния хозяином этого дома…

— Лициний, разумеется, распоряжался и действовал в своем собственном доме вполне независимо. Но был при этом не более чем слугой Красса, пусть даже избалованным и пользующимся привилегиями.

— Понятно. У него осталась вдова?

— Ее зовут Гелина.

— А дети есть?

— Они бездетны.

— И нет наследника?

— Как долги, так и всю собственность Лициния, наследует Красс, его родственник и покровитель.

— А Гелина?

— Теперь она оказывается иждивенкой Красса.

— Судя по вашим словам, Фауст Фабий, выходит, что Красс владеет всем миром.

— Иногда мне кажется, что так оно и есть.

Глава пятая

Послышался громкий стук в дверь. К ней поспешил раб. Дверь широко распахнулась, в проеме возник широкоплечий силуэт в развевающейся красной накидке. Через небольшой сад, тяжело ступая по зеленому газону, к нам направлялся Марк Муммий.

Он остановился перед телом и нахмурился, увидев открытую рану.

— Значит, вы уже в курсе дела, — проговорил он, протягивая руку, чтобы лучше прикрыть плющом лицо покойного. — Бедный Луций Лициний. Надо полагать, Фабий вам все объяснил.

— Вовсе нет, — возразил я.

— Ну и хорошо. Не его это дело информировать вас о здешних делах. Я не надеялся на то, что он будет держать язык за зубами, но, возможно, нам еще удастся сделать из него солдата, — широко ухмыльнулся Муммий.

Фабий улыбнулся с холодным презрением.

— Вы, как я вижу, в отличном настроении.

— Я вовсю гнал своих людей по дороге сюда из Мизен. Быстрая езда полезна после нескольких дней морского перехода, а если учесть еще и воздух Чаши, то хорошему настроению удивляться не приходится.

— И все же из уважения к памяти покойного не могли бы вы говорить чуть потише. — Фабий был сама вежливость.

— Виноват, — пробормотал Муммий, коснувшись смоченными пальцами нахмуренного лба. Взглянув еще раз на тело, он посмотрел на каждого из нас с испугом, словно ожидая продолжения упреков в неуважении к тени Луция Лициния.

— Может быть, стоит позвать Гелину, — сказал он наконец.

— Это уже без меня, — заметил Фабий. — У меня дела в Путеолах, а времени остается мало, чтобы вернуться сюда засветло.

— А где Красс? — вдогонку Фабию спросил Муммий.

— Он тоже в Путеолах, у него там свои дела. Уехал утром, сказав, чтобы Гелина не ждала его раньше обеда.