Орудия войны

Софи была единственной, с кем Щербатову хотелось бы провести побольше времени, но они лишь раскланялись. Их отношения, к сожалению, не подразумевали совместных выходов в свет. Он пригласил бы ее на вальс, но если б он танцевал с ней одной, пошли бы кривотолки. Это вот Михайлов не отходил ни на шаг от Веры, чем изрядно ее компрометировал. Становиться же кавалером для многих дам и девиц министр ОГП не имел ни времени, ни желания.

Щербатов подумывал уже иногда о том, что жениться ему все равно на ком-то нужно, а по его просьбе Церковь быстро оформила бы для Софи развод. Но, к сожалению, Софи была не так уж юна и рождение младшего сына далось ей тяжело; а цель брака — обзаведение наследниками.

Щербатов взял бокал шампанского и уже обратился было к министру иностранных дел, чтоб уточнить некоторые моменты, связанные с французскими концессиями. Как и предрекал Михайлов, сохранить майкопскую нефть не было никакой возможности. Щербатов надеялся, что эта первая уступка станет и последней, но теперь вовсю шел торг уже за железную руду в Кривом Роге. Однако начать беседу он не успел: его внимание привлекло необычное движение в зале. Кто-то шел к нему напрямик, рассекая веселящуюся толпу, будто фрегат — морские волны.

Женщина в глухом траурном платье, решительно неуместном посреди праздника. Анна Алмазова.

Щербатов нахмурился. С Алмазовым получилось чудовищно некрасиво. В подавлении Тамбовского мятежа генерал делал ставку на сводный отряд войскового старшины Топилина. Но восстание ширилось, народный бунт обрел черты грамотно спланированной военной кампании. Казаки сперва не справились с ситуацией, грабежами и насилием только подливали масла в огонь, а после попросту прекратили военные действия. Поставки тамбовского хлеба оказались сорваны. Это поставило крест на карьере Алмазова. После отставки с поста министра внутренних дел ему предложили должность генерал-губернатора Одессы. Южное направление было выбрано специально, чтоб назначение как можно меньше напоминало ссылку. Превосходный морской климат… жить да жить. Руководство своей партией ему следовало передать одному из людей Михайлова, который сумел бы вписать ее в новые парламентские реалии — проще говоря, сделать управляемой.

Однако Алмазов оказался слишком упрям, чтоб согласиться на эти условия. И надо же ему было вывести против ОГП своих татар, поклявшихся ему в верности на Коране. В результате короткой, но яростной перестрелки в центре Москвы два десятка сотрудников ОГП погибли или получили ранения, это не считая пары случайных прохожих. Сам генерал погиб в бою. А вот о его супруге все позабыли. Надо бы в подобных случаях ссылать родственников подальше на север, запоздало подумал Щербатов. Во избежание таких вот ситуаций. Потому что теперь-то что делать? Приказать охране скрутить и вывести даму, которая пока ничего преступного не совершила? Как-то это… неуместно. Бал все-таки.

Анна Алмазова шла медленно, впечатывая в паркет каждый шаг. Она правильно выбрала момент — в танцевальной программе начался антракт, оркестр разошелся на перерыв. Всеобщее внимание оказалось приковано к ней. Многие отвели глаза и демонстративно вернулись к своим светским беседам, подчеркивая, что не желают иметь с этой историей ничего общего; однако нет-нет да и косились на чужеродное средь бала черное пятно, да и говорить стали тише, чтоб не пропустить ни слова.

У Щербатова мелькнула мысль отойти в курительную комнату, но это было бы слишком откровенным бегством. Пришлось дождаться, пока Анна дошла до него.

— Мой муж считал вас соратником и другом, — сказала госпожа Алмазова вроде бы негромко, но ее голос достигал всех углов просторного зала. — Более того, единомышленником. Ему вы обязаны своей головокружительной карьерой. И не в том беда, что вы предали его ради своих амбиций. Во все времена политики так поступали. Много хуже, что вы предали идею, которую сами же и создали. Вместо того чтоб превратить Россию в великую страну, вы продаете ее по кускам иностранным державам. Вы ведь не остановитесь на…

Щербатов ощутил легкое движение у себя за плечом. Шуршание шелка, запах ландыша. Вера. Она посмотрела Алмазовой прямо в глаза, и та осеклась.

— Вы чрезвычайно взволнованы, Анна Николаевна, — сказала Вера вроде бы мягко, но веско. — На вас так много всего обрушилось. Вы устали. Вам надо отдохнуть. Незамедлительно.

Взгляд госпожи Алмазовой застыл, рука дернулась к горлу. Женщина качнулась и потеряла равновесие. Хорошо, кто-то из стоящих за ее спиной мужчин успел подхватить ее.

Оркестр вернулся с перерыва чуть раньше, чем это было запланировано и, почти не сбиваясь, заиграл «Дунайские волны».

— Ничего особенного, — улыбнулась Вера. — Даме стало дурно. На балах такое случается.

— Как ты, дорогая моя? — спросил Щербатов. Он видел, что Вера побледнела, и знал, какой ценой даются ей подобного рода опыты.

— Превосходно. Возвращайся к своим делам, не беспокойся обо мне.

— Нет уж. Мы едем домой, прямо сейчас. Не спорь, прошу тебя. Мне все равно сегодня уже не до светских развлечений. Идем.