Оруэлл: Новая жизнь

Странность второго брака Оруэлла заметили почти все, кто присутствовал на нем. Его первая свадьба, тринадцатью годами ранее, состоялась в сельской церкви в Хартфордшире с многочисленными родственниками, наблюдавшими со скамей. На этот раз, кроме жениха, невесты и виновника торжества, в больничной палате, где за окном шумел транспорт, было всего три человека. К этому моменту жених уже девять месяцев лежал в постели с запущенной формой туберкулеза; было сомнительно, что он сможет выжить. Тем временем над всем процессом висел вопрос о мотиве. Ки вспоминал, что Оруэлл лежал в постели, "но принимал полное участие и проявлял настоящую привязанность к Соне". При всей необычности обстоятельств, Астор считала это "настоящей свадьбой", хотя и "очень странной", с призраком приближающейся смерти, витавшим в воздухе: "Я могу только думать, что он представлял себе, что у него еще будет жизнь". Джанетта, которая оставила единственный подробный отчет о церемонии, была поглощена окружающей обстановкой. Кроме прикроватных тумбочек, пары стульев и стеклянного столика у двери, здесь не было никакой мебели, и атмосфера "была мрачной и трогательно печальной".

Джанетта, никогда не любившая религию и браки (хотя сама была замужем четыре раза), нервно теребившая бутылку шампанского, которую Соня передала ей на хранение, была несказанно тронута, потрясена остротой зрелища и осознавала его впечатляющую несочетаемость - преподобный Брейн в своем ниспадающем одеянии; бутылка шампанского, поставленная среди медицинской атрибутики; контрапункт голосов Оруэлла и Сони, произносящих ответы. Кажется, у меня на глаза навернулись слезы при виде этого больного, улыбающегося лица". Был ли произнесен поздравительный тост? Джанетта считает, что шампанское было выпито у кровати, после чего гости отправились на свадебный завтрак, который Астор, по просьбе жены Артура Кестлера Мамейн, устроил в "Ритце". Альтернативой, по словам Меймейн, было бы то, что невеста "пошла бы домой и ела хлеб и молоко в день свадьбы, чего, я знаю, она очень боялась". В Мейфере они съели сытный обед из устриц, филе подошвы д'Антин, supreme de volaille à la Ritz с зеленой фасолью и картофелем и poire Melba. На подписанной карточке меню дополнительно стоят подписи друзей жениха и невесты - Меймен Кестлер и ее сестры Селии, а также делового партнера Ки Джеймса Макгиббона (Оруэлл был бы в ярости, если бы знал, что много лет спустя Макгиббон будет разоблачен как советский шпион). Есть один курьез. Практически единственный раз в жизни Соня использует оригинальную фамилию своего мужа. Здесь в день свадьбы она была Соней Блэр.

Посетители комнаты 65 в течение следующих нескольких недель сходились во мнении, что Оруэлл был безмерно рад своей свадьбе. Сидя в постели в малиновом вельветовом пиджаке, который его друзья Энтони Пауэлл и Малкольм Маггеридж купили ему для свадьбы, он, по мнению Пауэлла, обладал "непривычно эпикурейским воздухом". Каким-то неопределенным образом он казался в "лучшей форме", чем Пауэлл когда-либо знал его. Блумсберийский дневник Фрэнсис Партридж, столкнувшийся с Ки по возвращении из "Ритца", считал, что его шансы оцениваются пятьдесят на пятьдесят, "и поскольку он очень влюблен в нее, все надеются, что брак придаст ему новый интерес к жизни". Но приезд второй миссис Оруэлл оказался ложным рассветом. В середине ноября у пациента случился рецидив. Через два месяца он умер. В итоге брак Сони продлился ровно сто дней.