Оруэлл

Топливный кризис серьезнейшим образом отразился на информационной сфере. На несколько недель была закрыта одна из программ Би-би-си. Еженедельник «Трибюн», в котором наиболее часто публиковался в это время Оруэлл, временно перестал выходить. Его очередная статья серии «Как мне хочется» появилась в лейбористской газете «Дейли геральд», которая объявила, что в создавшихся условиях предоставляет на своих страницах место авторам «Трибюн»^{659}.

Как и у других жителей Лондона, у Оруэлла не хватало угля для маленького камина, обычно согревавшего его квартиру в зимние месяцы. Камин не был приспособлен для топки дровами, и в ход шли торфяные брикеты. Пытаясь подбодрить читателей, Оруэлл писал в колонке «Как мне хочется» о «преимуществах» использования торфа: «Он меньше согревает, чем уголь, но он чище, и с ним легче управляться, и к тому же, в отличие от дров, он может быть использован в маленьких каминах».

Впрочем, и торфа оказывалось недостаточно, и приходилось сжигать старую мебель, носить дома зимнюю одежду или прятаться под одеяло. «Я привык на целый день забираться в благословенную постель и писать статьи в ее великолепной теплоте», — с обычной иронией сообщал читателям автор.

Для Оруэлла эта зима оказалась очень тяжелой. Она вызвала обострение легочной болезни, на этот раз значительно более серьезное, чем ставшие привычными зимние бронхиты. «У нас не было топлива, а у Эрика в течение всей зимы была то одна, то другая болезнь. Мы дошли даже до того, что ломали игрушки маленького Ричарда и бросали их в огонь в комнате Эрика, чтобы попытаться согреть его, когда он писал»^{660}, — рассказывала его сестра Эврил.

Оруэлл не жаловался. Лишь иногда в его письмах прорывались слова о его состоянии. Своему издателю Варбургу он писал, что здоровье его стало «гнусным примерно с января». Именно в эту страшную зиму он принял решение переехать из Лондона.

Отшельничество на Джуре

Идея перебраться в какое-нибудь совершенно глухое место, где Блэр надеялся избавиться от простуд и спокойно работать, появилась довольно давно. В 1944 году Дэвид Астор порекомендовал ему в качестве места отдыха шотландский остров Джуру. Через год после кончины Эйлин писатель, находившийся на грани нервного истощения в связи с огромным объемом работы, вспомнил об этом предложении. К тому же он считал, что маленькому сыну тоже лучше жить на природе.

Джура — один из островов архипелага Внутренние Гебриды у западного побережья Шотландии. Всего в архипелаге около восьмидесяти островов и островков, из них три с половиной десятка обитаемых. На Джуре жило не более трехсот человек — несколько десятков семей, занимавшихся фермерством, ловлей и обработкой рыбы и производством виски. Природа здесь была великолепная.

По фотографиям Блэр облюбовал на острове фермерское хозяйство Барнхилл на самом берегу спокойного залива, сдававшееся в аренду. Предварительно в Барнхилл отправилась Эврил, всё еще не вышедшая замуж и считавшая, что ее долг — опекать брата, не слишком приспособленного к жизни. В конце лета 1946 года на остров приехал Эрик с сыном.

Эрик относился к младшей сестре с нежностью, но порой ее внимание становилось навязчивым и раздражало. Незадолго до переезда на Джуру в семье произошла еще одна потеря: в начале мая от болезни почек скончалась 48-летняя старшая сестра Марджори. Теперь из родственников у Эрика осталась только Эврил. Неудивительно, что они тянулись друг к другу, несмотря на то, что Эврил, не получившая образования, не стремилась к вещам возвышенным, а считала главным уметь приготовить еду и содержать жилье в приличном состоянии.

Фермерский дом был довольно большой: целых пять спален, гостиная, столовая и большая кухня. Серьезным недостатком была удаленность Барнхилла — до ближайшего хозяйства было больше мили, а чтобы добраться до единственного на острове магазина, надо было преодолеть больше 20 миль, причем приличная дорога обрывалась за несколько миль от Барнхилла, и дальше надо было двигаться по узкой тропинке пешком или на крохотной повозке. К тому же в Барнхилле не было телефона, а почта доставлялась всего раз в неделю. Поэтому уже больше десяти лет Барнхилл пустовал. Зато цена аренды была, как говорил Эрик, «почти нулевая». Впрочем, проблема оплаты жилья теперь перестала быть главной.

Все недостатки Барнхилла писатель счел преимуществами. Он решил на неопределенно долгое время оторваться от столичной суеты, чтобы успокоиться, поправить здоровье, заняться сыном. Была, однако, еще одна сокровенная мысль: приступить к работе над новым романом, идеи которого вынашивались уже давно. Это не означало, что он собирался становиться отшельником. В доме можно было принимать гостей. Что же касается почтовой связи, то запаздывание корреспонденции на неделю не играло существенной роли.