Оруэлл

«Э. А. Блэр, служащий индийской полиции в Бирме, начавший службу 27 ноября 1922 года и находящийся в отпуске в Англии до 12 марта 1928 года, обратился за разрешением уйти в отставку с 1 января. Правительство Бирмы рекомендовало ее принять. Мы согласны»^{147}.

В Англии у Эрика стали появляться друзья. Одним из них был Дэнис Коллингс, сын семейного врача Блэров. Когда Эрик пребывал в Бирме, Дэнис проводил антропологические исследования в Мозамбике. Возвратившись в Великобританию в 1927 году, он некоторое время жил в Саутволде, неподалеку от родителей Эрика. У молодых людей оказалось много общего. И хотя Коллингс вскоре устроился преподавателем антропологии в Кембриджский университет, встречи друзей продолжались. Эрик считал Дэниса исключительно одаренным человеком во многих, совершенно неожиданных областях.

Наиболее доверительные отношения в начале 1930-х годов у Эрика сложились с Брендой Солкелд, которая была несколькими годами старше его. Дочь священника из графства Бедфоршир, она переехала в Саутволд, жила недалеко от дома родителей Эрика и работала учительницей в местной школе для девочек. Бренда не имела специального образования, но была начитанной и трезвомыслящей, занималась спортом. В школе она преподавала физкультуру, проводила экскурсии, организовывала концерты, приглашала интересных людей.

Эрик совершал с Брендой долгие пешие прогулки, во время которых делился планами и рассказывал подлинные и вымышленные (чего и не скрывал) истории, создавая некие устные произведения, часть которых позже переносилась на бумагу. Иногда они на целый день нанимали лошадей и удалялись от Саутволда на большие расстояния. Бренда вспоминала, что только к вечеру они останавливались в каком-нибудь прибрежном кабачке, чтобы перекусить и выпить: «Мы всегда уединялись в небольшом зальчике, где можно было поговорить. Мы любили книги и могли проводить часы, беседуя о том, что прочитали. Он вечно шокировал меня какими-то странными фактами или наблюдениями, и видно было удовольствие на его лице, когда ему это удавалось»^{148}.

Порой приятель шокировал Бренду не только суждениями, но и внешним видом. Иногда он являлся на встречу в какой-то старой и грязной одежде, иногда казался неумытым. Оказывалось, что он просто возвратился из очередного путешествия по нищенским кварталам. Солкелд рассказывала об одном из таких посещений ее родительского дома. Эрик появился после очередной «бродяжнической экспедиции» и немедленно потребовал, чтобы его накормили: «Выглядел он совершенно ужасно, и моя мама не была в восторге, но он вошел внутрь. Я сказала: “Тебе надо сначала принять ванну”. Он так и поступил, а одна из моих сестер, рассмеявшись, заметила: “Я надеюсь, он не воспользовался моей губкой”. Все эти дела с бродяжничеством были абсолютным идиотизмом. У него был свой дом, у него была хорошая семья».

В письмах Эрик подробно делился с Брендой впечатлениями о новинках художественной и политической литературы. Он восторгался романом Джеймса Джойса «Улисс», считая, что он поднимает англоязычную литературу на новую ступень, и низводил с пьедестала своего прежнего кумира Бернарда Шоу, уговаривая Бренду объяснить своим друзьям и ученицам, что старый писатель — всего лишь «смесь Карлайла с водой»^{149}.

Трудно судить, какие мысли бродили в голове автора письма, когда он проводил такое странное сравнение известного драматурга со знаменитым историком XIX века, автором книг о Великой Французской революции, о героях и героическом. Как пишет один из биографов Оруэлла, «он заполнял свои письма многочисленными случайными ремарками и наблюдениями, на которые Бренда просто не была способна ответить, но она знала, что он и не ожидает этого. Он просто мыслил вслух, а она была его аудиторией»^{150}.

Эротического или хотя бы романтического налета во взаимоотношениях с Брендой не было. Они были просто хорошими друзьями. Правда, в начале 1930 года Эрик решил было покончить с холостяцкой жизнью и за неимением других подходящих партнерш сделал Бренде предложение. Однако, не испытывая к нему никаких иных чувств, кроме дружеских, да и не желая связывать себя с человеком, не приспособленным, по ее мнению, к семейной жизни, Бренда ответила решительным отказом. Предложения, впрочем, повторялись. В конце концов они прекратились, и Эрик и Бренда остались друзьями. Много лет спустя Бренда вспоминала: «Я слишком любила независимость. Я вообще не хотела выходить замуж, хотя были и другие, кроме Эрика, кто проявлял ко мне интерес. Мы с Эриком стали дружить, затем он влюбился, но брак был не для нас. Я уверена, что с ним невозможно было бы жить»^{151}. Слова Бренды о том, что Эрик влюбился в нее, вызывают большое сомнение.