Оружейник. Винтовки для Петра Первого

Возвращение в наши руки скромной фортеции праздновалось как великая победа. Когда умолкли хвастливые заздравные речи, к похмелью прибавилась весть о татарском набеге на Слобожанщину. Пользуясь уходом Апраксина на Днепр, хан проскользнул в брешь, пробитую некогда булавинским бунтом, и с тыла обрушился на слободские полки, учинив еще худшее разорение, чем в одиннадцатом году. Это не был простой поход за живым товаром: крымцы не столько ловили людей в полон, сколько резали, без различия старых и малых.

Девлет Гирей не зря носил одно имя со знаменитым предком, сто сорок лет назад спалившим Москву. От первого своего правления он был отрешен султаном за намерение самовольно начать войну с Россией. Вернувшись к власти в год Полтавы, хан показал себя противником непримиримым и опасным. Нынешняя война была по преимуществу плодом его усилий, совместно со шведским королем: без этих интриг соскучившиеся по христианской крови турки предпочли бы начать реванш с Мореи, несравненно важнейшей для их государственной экономии, нежели азовское захолустье. На Пруте умелыми косвенными действиями старый хитрец вчистую переиграл Петра со всем его генералитетом. Татарские походы на Украину вместо хаотического разбоя начали обнаруживать рациональный план, за которым стояли ясный, безжалостный ум и железная воля. Увести в рабство, вырезать или изгнать жителей южных окраин Польши и России. Обратить вспять вековое движение русских земледельцев. Расширить Дикое поле до прежних, столетней давности пределов, дабы пустыня сия обеспечивала безопасность Крыма. Вот такие примерно цели вырисовывались при внимательном рассмотрении ханской политики. Частично они были уже исполнены: сотни тысяч жителей Правобережья погибли или бежали на Волынь, второй раз за три года опустошалась Слободская Украина, крайний на Гетманщине Полтавский полк тоже был под угрозой. Сама природа помогала магометанам. Начиная с похода Карла, словно все казни египетские обрушились на украинские земли, непонятно за какие грехи поражая правых и виновных. Войны, набеги, чума, саранча, неурожаи…

Разорения татары причинили великие. Петр Матвеевич переживал как за собственное имение, памятуя, что царь с него спросит. Оправдываться нечем: казанскому губернатору по должности подобает иметь богатый опыт войны с кочевниками. Позапрошлым летом он действовал на Кубани, и весьма успешно. Правда, завистники уверяли, что в своем рапорте граф побил и утопил в реке больше неприятелей, нежели имел против себя, а сожженная ставка нуреддина Копыл – всего лишь стойбище с войлочными кибитками. Пренебрегая инсинуациями, я с большим интересом расспрашивал его о подробностях кампании. Теперь Апраксин в отместку хану послал двадцатитысячную орду калмыков и донцов громить ногаев у берегов Азовского моря. Отогнанные стада стали единственным результатом.

Для противодействия крымцам требовалось нечто иное. По моему мнению, не отказываясь от оборонительных линий в расчете на долгий срок, стоило подумать о принципе «лучшая защита – нападение». Ни один воин не пойдет в дальний поход, если создать угрозу его собственному дому.

Чем хороша была служба под началом Петра Матвеевича, так это добродушной патриархальной атмосферой, позволяющей вольно обсуждать вопросы политики и стратегии. Он лет десять как овдовел, детей не нажил и отеческие чувства обращал к подчиненным. Фамильярное обращение было не всегда уместно, но, в общем, простительно человеку на двадцать лет меня старше.

– Вот ты, Алексаша, заботишься хана напугать, а не подумал, что у ногаев свое разумение есть. Из них многие на моей памяти с русских земель на крымские откочевали – могут и обратно прийти.

– Так это мы их вернуться увещеваем калмыцкой саблей?

– Почему нет? Народы сии готовы почитать своим господином того, кто сильнее. Даже так: кто больнее ударить может, того больше и слушаются. И уважают!

– Петр Матвеевич, ежели мы, паче чаяния, преуспеем – нужны ли государю такие подданные? Они опять уйдут или взбунтуются в первый подходящий момент.

– Ну, есть способы удержать. Первым делом – аманатов взять, лучше всего детей. Первенцев, для них это важно. Да не гноить в тюрьме, как по глупости иной раз делают: раздать по хорошим семьям, чтоб со своими вместе растили. Глядишь, через поколение у них будет много людей, не вовсе нам чуждых. Сможем выбрать, кого в начальники ставить. На службу тоже хорошо вызывать, только не против турок – на единоверцев магометане ненадежны. А когда в русском подданстве жить привыкнут, можно и к святому крещению склонять потихоньку.

– А порода? Порода – что, никакого значения не имеет? У одного племени прирожденная склонность к земледелию, у другого – к художествам, у третьего – к разбою… Разве не так? Не зря ж говорят, сколько волка ни корми…