Оружейница

Мы лежим рядышком, Сашка прижимается ко мне своим округлившимся телом и я чувствую как толкается наш малыш. Господи! Не мог себе даже представить, какое это счастье — знать что совсем скоро наш сын появится на свет!

А меня завтра ждёт дальняя дорога. Аж в Евросоюз, в Штутгарт, налаживать там производство цевья, а по возвращении — автомобильная поездка в Форт-Ли, где будут резать коробки. Конфедераты уже были у нас и, теперь предстоит съездить и посмотреть как у них получается. Сашка сначала, было, сама настропалилась поехать к американцам, но я тут стал как Джексон Каменная Стена[89] и, при деятельной поддержке семьи и начальства, решительно обломал ей эту идею.

Все прошедшие недели мы колотились, в основном, с подкинутым нам вариантом под натовскую «семёрку». Если наш вариант под «шесть и пять» оказался на редкость беспроблемным и, по большому счёту, покапризничал только при переходе с лабораторного на валовый патрон, то вариант под «семёрку» пьёт кровь декалитрами. На первом варианте, уже на восьмой сотне треснула коробка, потом полезли косяки в спусковом механизме. Мы, за эти дни пересчитывали его уже два раза, и судя по последним стрельбам, придется считать ещё раз. Так что моему сокровищу, без меня, скучать не придётся.

Нежно дотронувшись губами до виска жены, я чуточку отодвинулся и закрыл глаза. Что поделаешь, наступило время «сухого закона», теперь придётся терпеть и ждать. Сначала рождения малыша, а потом ещё два месяца, не меньше. Заглянувшая к нам, три недели назад, Боцманша, была безаппеляционна и лаконична, — «нельзя, терпи и береги, а не дай бог… так я тебе морской узел завяжу». Она завяжет, кто бы сомневался.

А вот наша доча и Леший, пользуясь тем что сон у малой крепкий, отрываются вовсю. Купили себе здоровенную двуспальную кровать, и каждую ночь проверяют её на прочность. Ну, дай бог им сил и здоровья.

Демидовск 20 число 07 месяца 22 года. 09 часов 32 минуты Саша

Я стою рядом с Серым на стоянке демидовского аэродрома, возле выкрашенного в серо-голубой цифровой камуфляж Ан-12. Через рампу, прямо из кузова «Камаза», в грузовую кабину затаскивают какие-то ящики.

— Ох Серый, ты в нём точно не замёрзнешь? — меня, в данный момент, больше всего интересовал именно этот вопрос.

Серёжка только открыл рот, чтобы в очередной раз меня успокоить, как рядом раздалось:

— Не переживайте.

Я повернулась. Рядом с нами стоял невысокий рыжий и загорелый парень в чёрной флотской пилотке и выцвевшем небесно-голубом авиационном костюме.

— Ты летишь? — продолжил он, обращаясь к Серёже, — давай документы. Просмотрев командировочный и «айдишку» Серого, он сделал отметку в бумагах, которые держал в руках, и продолжил, — Летят немного, одиннадцать человек, в гермкабине разместятся спокойно, — он хмыкнул, — мы там и по тридцать человек возили, но это уже — метро час пик.

Я посмотрела на переднюю часть самолёта, пытаясь сообразить — а где же там гермкабина. Парень видимо понял мои сомнения.

— Два первых иллюминатора за кабиной пилота, — он посмотрел на моё, торчащее вперёд пузо, и добавил, — подъехали бы чуть раньше — могли бы сходить посмотреть. А сейчас вся передняя часть палубы уже грузом завалена, вам лезть… — он замолчал.

Но у меня, и без соображений беременности, не было особого желания подниматься по крутой стремянке внутрь самолёта. Вверх ещё куда бы ни шло, а вот слазить обратно — я бы точно корячилась.

Летун кивнул нам и, взбежав по стремянке, исчез внутри самолёта. Через несколько минут «Камаз» отъехал и, через дверь было видно как члены экипажа раскатывают поверх груза крупную сеть и крепят её к палубе.

Я прижалась к Серому и зашмыгала носом, а он принялся гладить мне пузико и бормотать на ушко разные утешительные глупости. Я не заметила сколько продолжались наши обнимашечки, но нас прервало громогласное приглашение, от рыжего летуна, — «Улетающим подняться на борт!»

Серый перевесил на грудь свой АЕК, подхватил и забросил на плечо, старенький «Ермак»[90] чмокнул меня на прощание, поднялся по стремянке и исчез внутри самолёта. Дождавшись когда поднимется последний из пассажиров, рыжий ловко затащил стремянку внутрь и закрыл дверь. Почти одновременно возник, резко набирающий силу, противный вой и один из провожающих жестом предложил отойти в сторонку.

Отойдя метров на сорок мы повернулись к самолёту. Грузовой люк уже был закрыт и начал раскручиваться крайний левый винт.

Когда запустились все четыре двигателя, экипаж погонял их пару минут, затем самолёт тронулся и покатил в конец полосы. Развернувшись он постоял ещё минутку, затем гул двигателей стал ниже, «Ан» тронулся и начал разбег.

Проводив взглядом уходящий в мировое пространство самолёт, я, вытащив платок, вытерла глаза, высморкалась и направилась к нашему джипу. Переживания переживаниями, а работа работой. Так что кати ты, красавица, на завод и занимайся делом, заодно и отвлечёшься от всяческих рэ-эвнивых переживаний.