Оружейный барон. Том 3

Я быстром шагом направляюсь в особняк — в животе дыра, которая издаёт неприятные звуки. Во время беседы я себя сдерживал, но сейчас «ураган» прорывается наружу… А от мыслей о вкусной еде, слюни текут!

Хорошо быть бароном, но Императором ещё лучше. Конечно, если не брать во внимание ответственность и количество потенциальных врагов. Мне почему-то вспомнились кадры из одного старого фильма, в котором Сталин не пил лекарства от простуды, потому что боялся, что его отравят. Ему пришлось просить какую-то малознакомую девушку сходить в аптеку, у которой точно не было намерений убить вождя…

С этими мыслями уплетать подогретую тарелку борща не так-то весело. И зачем я себя накручиваю? Близким и проверенным людям нужно доверять, иначе можно сойти с ума от паранойи… Остаётся положиться на Петра Николаевича и Лилию: моя жизнь в их руках.

После трапезы я натягиваю неприметные шмотки: спортивные брюки, чёрные кеды и худи с капюшоном. А затем в сопровождении Петра Николаевича и двух его бойцов направляюсь в роддом. Пора самому взглянуть на причину детской смертности и ту чудо сыворотку, которая выявляет магические таланты…

В городе выстраиваются огромные очереди в продуктовые магазины, как поясняет Пётр Николаевич, Анжелика ввела нечто наподобие «карточек» и распорядилась продавать провизию в ограниченных количествах. Что ж будем надеяться, что это хоть как-то поможет.

Мы заезжаем на территорию больницы и устанавливаемся у двухэтажного дома. Выползаем из машины и идём к парадной двери. Я замечаю, что на первом этажа окна деревянные, а на втором пластиковые, сделанные под дерево.

Внутри я обнаруживаю окошко регистратуры и молодую девушку в белом халате, которая сидит за ним. Она смотрит на нас с удивлением и не решается заговорить, скорее всего, не может поверить, что хозяин Карабаша явился без предупреждения.

— Кто здесь главный? — без как-либо эмоций выдаю я.

— Главврач Устинова Елена Сергеевна… — неуверенно блеет девушка.

— Вызовите её немедленно.

— А по какому поводу?..

— Вы не видите, с кем разговариваете? — начальник СБ суёт свою злобную рожу в окошко к бедной девушке.

— Я… я… — она с трудом сглатывает слюну. — Сейчас позвоню…

— А с вами, Пётр Николаевич, шутки плохи, — из моей груди вырываются смешки. — Напугали барышню так, что она ночью спать не будет.

— Прости, Ваше Благородие, — после этих его слов, девушка меняется в лице — оно бледнее. — Подданные должны относиться к вам с должным уважением. Эта девушка почему-то не узнала вас…

— Сейчас же Марина правит. По документам, — ухмыляюсь я. — Но ситуация и правда забавная… Не думал, что после случая на площади найдутся те, кто не знает меня в лицо. Надо будет что-то с этим придумать…

— Ваше Благородие, — из-за угла показывается высокая и худая женщина с круглыми на всё лицо очками. — Простите, но мы вас не ждали.

— О, ну хоть кто-то меня узнаёт, — бросаю на девушку за окном снисходительный взгляд. — Лучшая проверка — это та, которую не ждут.

— Проверка?.. — главврач вопросительно смотрит на меня.

— Будем считать, что да. Я бы хотел побольше узнать о высокой детской смертности среди крепостных. Меня интересует как можно больше деталей: что, зачем и почему. Если будет нужда, то объясните сложные медицинские термины простым языком.

— Заболевание, вызывающее остановку сердца у младенцев, называется радужной пурпурой. Прошу за мной, Ваше Благородие, — она оказывает на коридор по левую руку. — Один из новорождённых заболел ею, и я могу показать врага лицом.

— Хм… Умирает каждый третий? — иду за ней.

— Это лишь статистика. Чаще всего дело обстоит иначе: где-то выживают пять из пяти детей, а где-то умирают все до единого. По своему опыту могу сказать, что это наследственное заболевание. Ребёнок, которого мы идём осматривать, уже четвёртый в семьи, и три младенца до него умерли здесь. К сожалению, этого малыша ждёт та же участь.

— И ничего нельзя сделать?

— Нет. На данный момент не изобретено лекарство, способное остановить развитие радужной пурпуры. Прошу сюда, — она показывает на мощную деревянную дверь.

Мы попадаем в небольшое помещение с толстым стеклом, за которым находится кроватка. В ней лежит младенец, покрытый пятнами всех цветов радуги, особенно странно смотрятся оранжевые и зелёные.

— Это последняя стадия. Само заболевание длится от двух до четырёх дней. В конце пациент погибает от остановки сердца, — поясняет главврач.

— Простите моё невежество, но как связаны эти пятна и остановка сердца? — интересуюсь я.

— Извините, Ваше Благородие, но у меня нет ответа на этот вопрос. Мы не занимаемся изучением радужной пурпуры, а лишь поддерживаем жизнь так долго, как это возможно.

— И были случаи, когда младенцам становилось лучше?

— Насколько мне известно, таких прецедентов ещё не было. Смертность от этого заболевания наступает в ста процентах случаев, — без тени сожаления выдаёт женщина.

— Допустим… А свободные люди или аристократы тоже подвержены этой болезни?

— Разработана специальная сыворотка, которая сводит к минимуму шансы родить больного ребёнка. Поэтому нет, они не подвержены.