Оружейный барон. Том 4

Его прозвали «радужным лепреконом», и выглядел он действительно странно: маленький человечек, который переливался всеми цветами радуги. Старушка периодически вызывает его во время наркотических трипов, дабы усилить галлюциногенный эффект.

В бою этот прислужник не особо эффективен, а против нечистых и вовсе бесполезен. Однако бабушка Николая «вложила очки развития» в физическую силу, поэтому один удар этого существа способен заколотить гениталии взрослого мужчины внутрь мошонки…

Глава 7. Апргейд

Подарок от Дениса Леонидовича действительно шикарный, и я должен как следует подготовиться, дабы он не валялся без дела. Именно поэтому я и занимаюсь отстрелом монстров карманного мира, лёжа на матрасе в подвале особняка.

Медитация занимает достаточно много времени, и в этот момент я наиболее уязвим, потому-то и перешёл к бункерной тактике. Возможно, кто-то скажет, что сейчас лучше сосредоточиться на текущих вопросах, но возможность прокачаться и стать претендентом — дорого стоит.

Мне позарез не хватает чего-то такого, что могло бы в одночасье склонить чашу весов в нашу сторону. Автоматы — это замечательно, в какой-то степени имба, но этого недостаточно для разгрома противника. И новый «меч» должен стать подспорьем к скорому завершению первой части моего плана.

Екатеринбург должен пасть как можно быстрее, а за ним и весь сектор. Карта нечистых до сих пор в игре, но основные магистрали и города уже расчищены, а поэтому противник наверняка сосредоточится на ликвидации нашей маленькой бригады бунтарей.

Меня немного печалит, что реакция людей оказалась недостаточно бурной, но с другой стороны, столетия рабства многое объясняют. Существуют обоснованные подозрения, что даже с оружием они не восстанут против своих господ, и тогда придётся действовать либо при помощи пряника, либо кнута.

В первом случае мы прибегнем к пропаганде и раздачи ништяков, поданных под соусом гуманитарной помощи от Народной Дружины. Не зря же говорят: «Кто платит, тот и заказывает музыку». В нашем случае речь пойдёт о еде и необходимых хозтоварах, которые мы будем брать прямо в городах. Тактика Робин Гуда должна принести свои плоды.

Если же по каким-то причинам, чаще всего это будет страх, крепостные откажутся к нам присоединиться, тогда нам ничего не останется, кроме как устраивать подставные истории в каждом отдельно взятом городе. Где-то охрана аристократа под камерой убьёт мать с ребёнком, где-то кортеж переедет группу работяг — всё это мы покажем людям.

Убивая монстров и думая о подобном, я понимаю весь смысл пословицы: «Благими намерениями вымощена дорога в Ад». Но также можно вспомнить и про добро с кулаками… Как бы то ни было, мы вступили в войну, а как на любой войне жертвы неизбежны. Меня не терзает моральная дилемма, и я прекрасно понимаю, что смерть тысяч лучше смерти миллионов.

Конечно, изначальная цель не стояла в захвате власти, но сейчас речь идёт о выживании нашей новообразованной структуры. Какое бы добро ты ни пытался сотворить, в текущих реалиях приходится решать задачи, которые, на первый взгляд, противоречат концепции мира и справедливости.

Порой я и сам задаю себе вопрос: «А зачем всё это?». И однозначного ответа у меня нет. Сам с собой я честен и понимаю, что дело не только в страхе отправиться в небытие, нет, тут всё сложнее…

Впервые я чувствую, что делаю нечто важное. В прошлой жизни я думал лишь о себе, и оно понятно, ведь что-то изменить мне было не по силам. Но сейчас всё изменилось, теперь я важная шишка, которая замахнулась на глобальное перераспределение власти.

Получится ли у меня? Я не знаю. Но душу греет мысль, что в случае успеха мой след навсегда отпечатается в истории этого мира. Детей у меня нет, а первобытное желание оставить хоть что-то после себя зудит, что аж кушать не могу.

Как ни крути, но я рад, что мне выпал второй шанс, пусть даже всё может закончится уже сегодня. За эти два без малого месяца я успел прожить такую яркую жизнь, что прежнему мне и не снилось, ведь события «святых девяностых» я предпочёл забыть. А если вычеркнуть бандитскую романтику, то ничего и не останется, ведь всё, что у меня было: напускное и ненастоящее.

Но теперь всё иначе. Этот мир кажется более реальным, более живым. И это при условии, что каждый девятый является рабом и боится поднять голову. Хотя, если подумать, от моего прошлого мира текущая ситуация отличается не сильна. Разница лишь в одном: на старой Земле у людей была иллюзия свободы, а здесь её нет.