Оружейный барон. Том 4

Более двое охранников не успевают сказать что-либо, ведь огненный шар — это облако плазмы, в котором скрывается ракета от «РПГ-7». На гиперзвуковой скорости она подлетает к зданию парламента и взрывается примерно в километре над ним.

Десятки взрывоопасных зарядов разлетаются на общей площади в шестнадцать соток. За считаные секунды происходит множество взрывов, обрушается купол здания, один из бетонных обломков падает прямо на головы нерадивых охранников.

Этот день Независимое Кипрское Королевство назовёт «Чёрной Субботой». Среди почти двухсот погибших окажутся три из семи алхимиков, входящих в состав Совета. Председатель, он же Алхимик, получит лишь незначительный ушиб затылка — ему на голову упадёт металлическое перекрытие общим весом в три с половиной тонны.

Глава 11. Оно не то, чем кажется

Я прихожу в сознание, лёжа на Катиных коленях, — заботливая княгиня села под окном и позволила припасть к её ляжкам. Меня не было всего минут пять, неужели она столь сильно обеспокоилась моим состоянием? Хотя, Её Высочество наверняка обучили манерам и правильному отношению к своему избраннику.

Не успеваю я открыть рот, как в комнату входит Розалия и докладывает:

— Просьба Вашего Благородия исполнена, Пётр Николаевич прибудет в Карабаш через пару часов.

— Отлично, — отвечаю я. — Принеси поесть и набери ванну. Пора возвращаться к нормальной жизни…

— Будет исполнено, — Розалия склоняет голову и уходит.

— Больше так не делай! — Катя помогает мне подняться. — Я же переживаю!

— Прости, но таков побочный эффект моего нового оружия. Я не могу управлять ракетой и находиться в сознании одновременно, — замечаю, как она недовольно поджимает губы и хмурится. — Поверь, оно того стоит. Такого ваш мир ещё не видел.

— Наш мир?.. — тут же переспрашивает она.

— Эм… — понимаю, что накосячил, и думаю, как всё исправить. — Мир рядовой магии, огненных шаров и всякой хрени. Моя сила перевернёт представление о магии и о её истоках!

Я договариваю свою пафосную речь и надеюсь, что Катя посчитает меня товарищем с завышенным чувством собственной важности, а не сумасшедшим. Ей ведь я не успел рассказать… Знают только Розалия и Марина, если, конечно, ничего не изменилось за время моего отсутствия.

— Ты выглядишь уставшей, — меняю тему, не давая Кате обдумать моё высказывание. — Все эти дни не отходила от кровати?

— Угу, — она кивает. — Но ты не думай, что я какая-то там прислуга! Просто волновалась за тебя… Да и заняться было нечем… Для меня все здесь чужие.

— Ой да ладно тебе, — отмахиваюсь и улыбаюсь. — Будь как дома!

— Дом… — опуская голову, вздыхает Катя. — Его больше нет…

— Ещё не вечер! Пока бьются наши сердца, мы не проиграли! — в командирской манере заявляю я.

— Как раньше ничего уже не будет, — она садится на кровать и складывает руки на груди.

— Но это не означает, что будет хуже, — падаю рядом и начинаю наглаживать пепельную макушку. — Не нужно страшиться нового. Власть народа — это только с виду выглядит ужасающим нововведением, но на деле всё не так плохо.

— О чём ты?

— Людям нужен вождь, ну или пастух, если будет угодно. Многие не хотят брать на себя ответственность и принимать решения, а поэтому ими легко манипулировать.

— То есть ты прикрываешься благими намерениями и собираешься устроить тиранию?

— Я похож на тирана? — ухмылка вырывается сама собой.

— Нет…

— Сейчас речь идёт о выживании, и когда мы победим, там уже подумаем, какую форму правления навязать обществу. Но чувствую, что после войны останется только один вариант: плановая экономика, управляемая «солнцем нации».

— А мне кажется, начнётся хаос и анархия, — говорит Катя и наконец поднимает голову. — Свобода развращает.

— С последним согласен, но свобода легко трансформируется в свою собственную иллюзию, подкреплённую булкой хлеба и бутылкой водки на столе. Другими словами, если народ доволен, то свободу можно ограничить. Главное, делать это скрытно. Но как бы то ни было, думать об этом ещё рано. Сейчас наша задача — это победа в войне.

Катя берёт мою руку и тихонько поглаживает. Около полминуты висит немая тишина, но затем Её Высочество вдруг заявляет: