Оруженосец Кашка

«Я веток сухих и иголок найду…» Потому что для костров нужны только сухие ветки.

Но тут Кашке стало жаль стеклышка, для которого не осталось места в стихах. Он попробовал вставить его вместо поляны. Сначала слова не хотели укладываться в строчку, а потом вдруг легли, и Кашка даже подскочил от радости.

Я веток сухих и иголок найду,
Стеклом от бинокля огонь разведу.
Костер как живой…

Когда Кашка с пригоршней сухой сосновой хвои примчался к Володе, рядом с ним он увидел Райку.

Райка и Володя беседовали. Кашке это не понравилось. Хотел он быть вдвоем с Володей. Только с ним, чтобы никто-никто не мешал. И зачем Райка сюда притащилась? Да и разговор был какой-то пустой.

- Такой холод сегодня, - говорила

Райка. - Просто дрожь берет.

- Угу, - откликнулся Володя.

- Ты наших девчонок не видел?

- Нет, не встречал, - сказал Володя, склоняясь над сучьями для костра.

- Хотела в волейбол поразмяться, а на площадке нет никого.

- Бродят где-нибудь, - заметил Володя и переломил о колено толстую ветку. - А, Кашка! Давай сюда, сыпь. Как раз солнце.

- Здравствуй, Кашка! - почему-то обрадовалась Райка.

- Здравствуй, - сумрачно сказал он и занялся костром.

- Просто удивительно, как он вырос, твой оруженосец, - обратилась Райка к Володе. - Когда в лагерь приехали, он гораздо меньше был. А сейчас какой-то вытянутый стал. Или мне кажется.

- Кажется, - сказал Володя. - За две недели нельзя заметно вырасти.

«Правильно», - подумал Кашка.

Райка еще постояла рядом, потом нерешительно проговорила:

- Пойду поищу наших.

- Только про костер не рассказывай, - предупредил Володя.

Райка ушла.

- Она хотела, чтобы мы позвали ее с нами сидеть, - сказал Кашка и нахмурился.

- Да брось ты, - возразил Володя. - Очень ей надо с нами сидеть. Она девчонок ищет.

Он взял стекло и послал на иголки солнечный колючий лучик. От яркой точки вырос и разбежался желтый огонек. Лизнул ветки.

Через минуту, когда костер уже победно стрелял искрами и кружил пламя, Кашка спросил:

- Это ведь не в последний раз, да? Мы потом ведь еще можем разжечь?

- Хоть каждый день… Ты, Кашка, садись. Садись рядом.

И Кашка сел. Он сел так, что плечом чувствовал Володин локоть.

- Я стихи придумал, - вдруг сказал Кашка. - Про костер. - Он смотрел в неяркое дневное пламя и напряженно ждал, что скажет Володя. Волны теплого воздуха перекатывались через ноги, а спине было холодно. Поэтому Кашка немного вздрагивал.

- Стихи? - переспросил Володя. - Сам придумал?

- Ага…

- Надо же… Я один раз пробовал стихи сочинить… Для одной девчонки. Ну, ничего не получилось. А у тебя получилось?

- Ага, - снова сказал Кашка.

- Почитай, а?

Нет, Кашка не мог так сразу. Неловко было и страшно.

- Я не умею. Я лучше напишу и отдам. Тебе… Ладно?

- Ну ладно. Только не забудь…

«…Только не забудь», - сказал Володя и вдруг понял, что ему в самом деле интересно, какие стихи получились у Кашки. И приятно, что Кашка сказал ему об этих стихах. И еще он с удивлением почувствовал, что плевать ему на любые насмешки насчет нянек и всякой ерунды. То есть не совсем плевать. Кто будет дразниться, тот получит. Но Кашку от себя Володя прогонять не станет и бегать от него не будет.

И вот еще что странно: никогда никому Володя не рассказывал, что однажды пытался сочинить стихи для Надежды, а Кашке сказал об этом сразу, спокойно и доверчиво…

- Ты не забудь написать, - повторил он. - Я твои стихи домой увезу. На память…

«Домой увезу», - сказал он, и Кашку вдруг кольнуло предчувствие близкой беды. Именно беды.

Ведь совсем скоро придет день, когда Володя уедет в город. А Кашка - в Камшал. В разные стороны.

В разные стороны…

Он до сих пор не думал об этом. Но сейчас начал думать и понял, что уже никак не прогнать это ожидание близкого печального отъезда. Никак. Потому что все равно придет этот день. Дни идут быстро.

Ну почему, почему он и Володя живут так далеко друг от друга?

- Во-лодя… - встревоженно начал Кашка. - Знаешь что, Володя? Я придумал. Поедем к нам в гости. Когда лагерь кончится.

Он только сейчас это придумал. Сию минуту. Но это был выход. Если Володя поедет, ему, может быть, понравится в Камшале. И тогда, может быть, он захочет приехать еще раз. И еще. А ему понравится! Там они каждый день будут жечь большие костры…

Володя вынул из огня обожженную тросточку. Она дымилась, и по обугленной коре бегали искры.

- Ну, Кашка… - неуверенно сказал Володя. - Ты и придумал… Тебе, наверно, дома влетит. Скажут, кого это ты притащил…

- Не! Не скажут!

- И мне влетит. Все домой приедут, а меня нет. Знаешь, какой переполох будет!

- А ты письмо напиши. Если напишешь, тоже влетит? - упавшим голосом спросил Кашка.

- Если напишу? Нет, тогда не влетит… Ну, я не знаю. Там видно будет, ладно, Кашка?

- Ладно… А что видно?

- Мало ли что. До конца смены еще вон сколько дней. Вдруг что-нибудь случится! Или ты раздумаешь. Или еще что-нибудь.

- Не раздумаю, - с отчаянной твердостью сказал Кашка. - Володя! А если не случится? И если ни что-нибудь? Тогда поедешь?