Оружие юга (ЛП)

Он почувствовал, как внутри него закипает ярость. Большинство мужчин содрогались, когда он позволял себе выразить гнев. Андрис Руди, однако, был как броненосец. Он смотрел на Ли, нахмурившись. "Вы думаете, что АБР позволит вам наглеть и дальше, потому что мы терпели вас раньше, когда Конфедерация сражалась с Севером. Да, тогда вы нам были нужны. Но теперь Конфедерация независима. Если вы попытаетесь сбить страну с надлежащего курса, "Америка будет рабита" разобьет и вас."

"И что, по вашему, несомненно, всезнающему мнению, значит надлежащий курс, скажите на милость?"

Ривингтонец проигнорировал тяжелый сарказм. Он ответил, как будто вопрос был задан всерьез: "Тот, ради которого был покинут бесполезный Союз, конечно: чтобы сохранить Юг как место, где белый человек может наслаждаться своим природным превосходство над негром, чтобы показать миру правду этого превосходства, и, при необходимости, взаимодействовать в будущем с другими странами в целях его сохранения."

"Ну, вот мы и дошли до этого," - сказал Ли. "Вы говорите, что если мы не будем вашей послушной домашней кошкой, то наша цель неправильная - вы ее знаете лучше. Мистер Руди, наши причины ухода из Соединенных Штатах были более сложными, чем те, что вы называете, и если мы боролись, чтобы получить нашу независимость от них, то мы будем делать то же самое против вас и вашей организации. И я предупреждаю вас, сэр, что, если вы поднимите этот вопрос опять, я не буду отвечать за свои действия. А теперь убирайся с глаз моих".

Андрис Руди встал, порылся в кармане и бросил старый, изношенный цент на стол перед Ли. "Это во сколько я оцениваю, будете ли вы отвечать за свои действия." Он вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Ли был в шоке от возмущения. Если бы на его месте был Бедфорд Форрест, Руди никогда бы не вышел отсюда живым. Но теперь Форрест и Руди были союзниками. Сердце Ли сильно затрепыхалось. По привычке он потянулся за таблетками. Флакон был уже у него в руке, прежде чем он осознал, от кого именно он его получил. С гневным рыком он положил его обратно в карман жилета. Его первой мыслью было: лучше умереть, чем жить с лекарственными подачками ривингтонцев.

Он задался вопросом, а лучше ли это будет по отношению к Конфедерации в целом. Он думал об этом долго и серьезно, затем покачал головой. Его народ заслуживает того, чтобы быть свободным. В этом отношении, как может хорошее и эффективное лекарство быть аморальным, независимо от того, откуда оно? Он снова достал таблетки и положил одну под язык. Пока они есть, надо пользоваться. Когда они кончатся, он обойдется без них, как было раньше, пока мужчины из Ривингтона не появились в его жизни.

Так, еще одно решение принято, подумал он с некоторым удовлетворением, вспомнив, что успел пополнить таблетки нитроглицерина. "Одно?" - сказал он вслух. Тогда он понял, что, как и в пылу битвы, он решил многое, не понимая, как или даже когда он сделал это.

Он будет добиваться президентства в следующем году. То, что АБР этого не хочет, являлось уже достаточной причиной для этого, как и многое другое.

"Как ты сегодня, дорогая Мэри?" он спросил в тишине их спальни после того как он помог подняться ей наверх в этот вечер. Внизу Милдред играла на фортепиано и пела вместе с сестрами. Обычно по вечерам он оставался там и пел с ними, но теперь его ум был занят словами Андриса Руди.

"Я, как всегда, не слишком хорошо, но мне не привыкать. А как ты, Роберт?" Мало кто мог чувствовать мысли Ли, но после более чем трети века, его жена была одной из них. Она продолжила: "Что-то новое беспокоит тебя, или я ошибаюсь?"

"Действительно беспокоит." Как мог, Ли рассказал о конфронтации с Руди. Мэри Кастис Ли переполнилась негодованием, когда он рассказал, как ривингтонец обещал отказать ему в запасе таблеток. Ли едва видел ее в полумраке. Тогда он сказал ей о предложении Руди восстановить ее здоровье. Свечи подчеркнули глубокие тени ее лица, когда она повернула голову набок и вгляделась в него. Медленно, она спросила: "Он на самом деле может вылечить меня, Роберт?"

"Я не знаю," - ответил он и через некоторое время неохотно добавил: "Признаюсь, раньше люди из Ривингтона не делали ложных заявлений. Несмотря на их большой гонор, они могут многое."

"Что… что ты ему сказал?"

"Я сказал ему, чтобы он убирался из моего кабинета и никогда больше не возвращался," - сказал Ли. "Ты сможешь найти в своем сердце маленький кусочек, чтобы простить меня за это?"

Его жена не ответила сразу. Вместо этого она осмотрела себя, свои сморщенные, искривленные ноги, которые когда-то были такими красивыми, подумала о боли, угнетающей ее на протяжении многих лет. Наконец она сказала: "Я не удивлена этому, мне известно на протяжении всей нашей совместной жизни, что у тебя на первом месте твоя страну. Я понимаю это… Я знала это и раньше в тот день, когда ты надел кольцо на мой палец, и я осмелюсь сказать, знала и до этого."

"Так ты прощаешь меня?" - сказал он с радостным облегчением.