Оружие массового поражения

– Елена Соловей, – представилась она. – Это мое настоящее имя. Как вы себя чувствуете? Я не слишком вас приложила?

– В самый раз, – потрогал все еще гудящую голову незадачливый фотограф.

– Работа у нас такая, не правда ли? – примирительно взглянула на него «декадентка».

– Согласен. – Кузьменков пожал протянутую руку.

– А это от меня лично небольшой презент. – Соловей вручила ему сборник Максимилиана Волошина – тот самый, с которым не расставалась во время прогулок.

– Отдаете ненужное? – усмехнулся Кузьменков. – Окончен бал, погасли свечи?

– Нет, я действительно люблю этого поэта, – серьезно ответила женщина. Это правда.

– Ну что же, и у меня для вас есть ответный подарок, – не остался в долгу фотограф, и вручил «декадентке» флэшку.

– Та самая?

– Именно. Теперь на ней нет секретов. Здесь мои художественные фотоработы, сделанные во время поездки по шевченковским местам.

– Так вы все-таки художник?

– Ну конечно.

Идиллический обмен любезностями прервало появление в выбитых воротах очередной машины. Из нее выскочили встревоженные оперативники.

– Ну, что скажете, голуби? Есть результаты?

Один из прибывших вытер потный лоб:

– Да, яхта, вышедшая в море сутки назад, наконец обнаружена, но она в нейтральных водах.

Эсбэушник и генерал ФСБ переглянулись. Оперативник продолжил:

– По международным нормам мы не имеем права ее задерживать.

Ситуация снова выходила из-под контроля. Жирной точки поставить не удалось.

34

– Ну, – проговорил Гаджиев, уставившись на членов своей команды. – Поговорим.

Он устало потер виски, собираясь с мыслями. Да, сегодняшний день мог бы стать рекордным по насыщенности событиями. Да и вечер тоже выдался будь здоров. Буквально два часа назад яхте удалось выскочить за пределы территориальных вод. Дело это оказалось совсем непростым: украинские пограничники, бросившиеся в погоню, открыли огонь по яхте, испортили корабль, ранили двух матросов. Шансов, в принципе, у них не было никаких. Яхту пограничники легко отправили бы ко дну, без всяких сомнений, если бы не опыт и изобретательность его, Гасана. Он пошел на крайний шаг – выставил в качестве живого щита жену и сына. Погранцы прекратили огонь и отстали. Теперь судно легло в дрейф в нейтральных водах напротив Ялты.

В каюте собралась почти вся команда. На столе стояла большая бутыль с коньяком и несколько рюмок. На этот раз капитан проявил необычное для него товарищество с членами экипажа. Разговор шел серьезный. Гаджиев был возбужден и говорил на повышенных тонах.

– Ну что, как настроение? – оглядел он своих подчиненных.

Нельзя сказать, чтобы матросы выглядели веселыми. Один из них сейчас валялся в койке, с пулей в животе. Наверное, не выживет. «Ну, ничего – одним больше, одним меньше». Вслух этого, конечно, капитан не сказал.

– Теперь о главном. Я думаю, вы все понимаете, что ситуация круто изменилась. Власть перешла в другие руки. Если до сегодняшнего дня хозяином был Манукян, то его больше нет – все! И руководить процессом буду я.

– А что случилось, капитан? – спросил один из матросов, с перевязанной головой.

– Что случилось? – презрительно скривил губы Гаджиев. – Тебе это интересно? Ну что ж, скажу. Все окончилось, как и должно было окончиться – доигрался Баграт. Я ему всегда говорил, что эта его компания до добра не доведет. Хотел оторваться по максимуму – вот и оторвался. Сейчас части его тела разбросаны по пляжу.

Матросы переглянулись. Выходило как-то жутковато.

– Это точно, капитан?

– Если не веришь, можешь убедиться. Дать координаты? Но только ждать тебя здесь никто не будет.

– Да я так, Гасан, – примиряюще поднял руки матрос.

– Ладно, проехали. Теперь к делу. – Лицо Гаджиева стало суровым и жестким. – Отсюда мы уходим, больше в Крыму нам делать нечего. Эти бредовые идеи Баграта создать территорию для халифата, царства, или еще какой-нибудь хрени, пусть он забирает с собой в могилу. Так что отсюда мы сваливаем. У меня есть чем заняться и в Аджарии.

– А что с нами? – подал голос кто-то из команды.

– Резонный вопрос. Но можете не волноваться, я своих не бросаю. Так вот, на прощанье мы устроим веселую жизнь Крыму. Они нас надолго запомнят. Целый контейнер с медузами, который стоит у нас в лаборатории, бросать никак нельзя. Что же, мы зря старались? Ведь сколько денег было потрачено на то, чтобы привезти сюда этих прекрасных животных, сколько сил ушло на создание производства!

Гаджиев картинно закатил глаза.

– Поэтому уход наш отсюда должен быть окрашен в багровые тона. Все торпеды выпускаем туда, – он кивнул в сторону берега. – Пусть порадуются. Ночью, в полной темноте сделаем дело и уходим.

Он постучал по столу кулаком.

– Это понятно, капитан, – кашлянул в кулак один из матросов, плотный рыжеватый парень. – Я ведь тоже хотел бы с ними посчитаться. И меня эти собаки зацепили. Но ведь мы сейчас в нейтральных водах, так?

– Ну и что? – вопросительно поднял брови Гаджиев. – И что с того? Я тебя не понимаю.

– Я о том, что ширина территориальных вод – двенадцать морских миль, и торпеды наши такое расстояние не пройдут. А ближе подходить резона нет. И так еле ушли.