Оружие Победы

То, что совершили подводники, хорошо известно. 30 января 1945 года залпом трех торпед был потоплен немецкий лайнер «Вильгельм Густлоф». Через одиннадцать дней двухторпедным залпом С-13 пустила на дно крейсер «Генерал фон Штойбен».

При возвращении С-13 на базу, командование представило лодку к званию Гвардейской, а Маринеско — к званию Героя Советского Союза. Но лодка стала лишь Краснознаменной, орден Красного Знамени получил и ее командир. Эта несправедливость и стала причиной споров и обсуждений на долгие годы.

Командование флотом, «наказавшее» таким образом строптивого командира, сыграло на руку… западной пропаганде, которая объявила Маринеско в убийстве мирных граждан, находившихся на потопленном лайнере. Он стал для нее военным преступником.

Лайнер «Вильгельм Густлоф», который потопила лодка С-13 Александра Маринеско.

История принимала нежелательный для советской стороны оборот. Хоть Маринеско и был опальным капитаном, но в глазах моряков оставался героем.

Трудно сказать, знал ли Александр Иванович о дискуссии, которую еще в 1950 году затеял журнал «Шведский флот». Там подробно анализировалась атака подводной лодки С-13. Было признано, что это была действительно дерзкая вылазка, предпринятая командиром лодки от вражеского берега, откуда лодку меньше всего ожидали. В этом журнале, пожалуй, впервые прозвучал недоуменный вопрос: почему Маринеско не Герой Советского Союза?

В 1970 году такой же вопрос задала западногерманская газета «Маринерундшау» и ответила себе же: видимо советское командование не поверило в фантастические победные результаты Маринеско.

Через год шведы вновь затевают дискуссию в печати, недоумевая, почему Маринеско не Герой Советского Союза. К ним подключаются командиры финских кораблей, признавшиеся в том, что будучи командиром «малютки», Маринеско сильно тревожил их еще в начале войны.

Об этих журнальных и газетных дискуссиях мы узнаем только сейчас. Раньше информация о них было недоступна.

В противовес шведам западногерманские публицисты считали потопление лайнера «Вильгельм Густлоф» преступлением против мирного населения.

Видимо, в это время командование советских ВМФ понимает, что возникшую ситуацию следует «разрулить» и принимает решение сделать биографию Маринеско, со всеми скандальными тонкостями, достоянием гласности. С этой задачей справляется писатель и драматург Александр Крон, опубликовавший роман «Капитан дальнего плавания». Понятно, что без благословения военной цензуры он бы не вышел. Журнальным вариантом романа зачитывались и возмущались несправедливостью относительно Маринеско.

А в то время Институт морского права в Киле вынес заключение: «Лайнер „Вильгельм Густлоф“ является законной военной целью, на нем находились сотни специалистов-подводников, зенитные орудия… Имелись раненые, но отсутствовал статус плавучего лазарета. Правительство Германии 11.11.44 объявило Балтийское море районом военных операций и приказало уничтожать все, что плавает. Советские вооруженные силы имели право отвечать тем же».

Этим заключением Маринеско был реабилитирован перед всем миром.

5 мая 1990 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза, с припиской — посмертно.

Гусеница для десанта

На старом, тихом, плотно заросшем березами и липами кладбище, которое издавна зовется Бyгровским, его могила затерялась в переплетении узких аллей.

Собственно, и могила, и мраморное надгробие, и бронзовый барельеф на нем, появились лишь тогда, когда имя ученого было признано во всем мире.

До этого его могила десять лет находилась совсем в другом месте у кладбищенской стены, куда по обыкновению сносили опавшие листья, увядшие венки и битые бутылки. На круглой крышке от консервной банки, прибитой к деревянному столбику, было выбито: «Профессор С. С. Четвериков».

О новом захоронении позаботились молодые аспиранты с кафедры генетики Горьковского университета. Профессор Сергей Сергеевич Четвериков лекций им не читал. Они лишь слышали о нем, хотя его имя произносить не рекомендовалось. Еще помнились отголоски прошлых бурь.

Живых пророков, кроме разве вождей, в нашем отечестве никогда не было. Их признавали после жизни, да и то это признание приходило откуда-то со стороны.

Никаких запланированных мероприятий по случаю перенесения праха ученого с мировым именем не было. Гроб опустили в новую могилу, кто-то сбегал за «бормотухой», которой и помянули профессора.