Оружие Победы

Ни зимой, ни летом гусеницы не оставались без внимания. Четвериков, к тому времени уже декан факультета, оставлял университетские заботы и ехал на опытный участок. А если выдавалось свободное время, то тут уже не могло быть никаких разговоров — он у Сатурнии. Зайдя в дубраву, он любил постоять, послушать. В одном из писем выразил свою радость: «Ах, как они едят! Войдешь в лабораторию, а там хруст, будто в стойлах лошади овес жуют!»

Настойчив был ученый, и шелкопряд сдавался, приспосабливался к среднерусской полосе.

В 1943 году он сообщает брату: «…Мои дела с шелкопрядом идут хорошо. В нынешнем году вся выкормка дала 95,8 процента моновольтинных коконов…».

Для испытания нового вида его расселили в различных концах страны. Сезон 1944 года показал, что выведенная порода шелкопряда хорошо приживается даже в суровых условиях Сибири. Новая порода получила название «Горьковская моновольтинная».

Мы сейчас можем предположить, что к концу войны наших десантников доставляли в тыл врага парашюты, основу которых составляли шелковые нити, выработанные гусеницами шелкопряда, выведенного в Марьиной роще.

Так горьковским ученым было выполнено очень важное правительственное задание.

За этот труд Сергея Сергеевича Четверикова наградили орденом «Знак Почета».

Но это был не итог. Ученый считал, что до окончания работ еще далеко. В 1944 году был уже ясен исход войны, но когда она закончится, об этом не мог сказать никто. А значит, шелковая ткань все еще была нужна фронту.

Благодаря С. Четверикову наши десантники были обеспечены прочными, надежными парашютами.

Четвериков торопится заложить новую серию опытов. Он задумал перевести шелкопряд с дуба на березу. В случае удачи резко расширяется география его расселения. Девять крепких генетически надежных семейств отобрал он для опыта. Что будет?

Нет, что-то не выносят гусеницы березы, гибнут. Восемь семейств погибло, а девятое выжило, завило коконы. Как всегда брат первым узнает об успехе: «…Да еще коконы-то оказались первоклассные, лучше дубовых… „Березова“ порода у меня в руках. Ты только подумай: шелкопряд можно будет выводить и под Ленинградом, и под Пермью, а если захочешь, хоть в твоем Миассе…».

Еще долго и после войны парашюты летчиков, десантников и спортсменов-парашютистов делались из натурального шелка, пока им не нашли искусственные заменители.

Вот такая, казалось бы, вовсе незаметная история произошла в годы войны в нашем городе. Стоило ли о ней рассказывать? Думается, что стоило. Ведь и ученым в тиши кабинетов и лабораторий выдалось приближать победу. А рассказанное — всего лишь маленький эпизод большой борьбы за оружие.

Завершилась война. Казалось, она должна была подвести черту под прошлой жизнью Сергея Сергеевича Четверикова, который наглядно доказал пользу генетики.

Но в 1948 году ректор Горьковского университета получил директиву из Москвы, предписывающую увольнение Четверикова. Сторонники Лысенко вновь пошли в атаку.

Конечно, в 68 лет можно и покинуть кафедру, но быть изгнанным… Правда, оставался шанс — публично отказаться от своего мировоззрения. Но он выбрал отставку.

Ученики рассказывают, что старость не шла к Сергею Сергеевичу Четверикову. Он всегда был подвижен, скор на подъем, светел умом и полнился идеями. А тут… Годы навалились разом. Еще удар — смерть жены. Один из любимых и способных учеников, боясь потерять партийный билет, обвиняет его во всех смертных грехах. Следует инфаркт, за ним другой…

И если бы не поддержка брата, ему вряд ли бы удалось оправиться от ударов. Он живет, но его все забыли. Лишь в 1954 году в газете «Правда» была опубликована статья профессора С. Станкова «По поводу одной порочной диссертации». После смерти Сталина пришла пора крушить его окружение. Лысенковцы получают первый удар. Начался новый взлет генетики.

В одном из писем Четвериков пишет: «Что-то начали в последнее время обо мне вспоминать, сначала за границей, потом у нас. Моя генетическая работа упоминается с очень лестными эпитетами — „замечательная“, „прекрасная“ и даже „сделавшая эпоху“…».

Однажды пришло письмо со странным адресом: «Gorki an der Wolga» и стояла его фамилия. Дошло. На толстом листе лакированной бумаги Президент Общегерманской Академии наук извещал отставного профессора, что в день столетия знаменитого дарвинского учения о происхождении видов старейшая в Европе Академия натуралистов намерена объявить о присуждении ему — Четверикову — почетной медали «Планшета Дарвина». Ею наградили всего 28 биологов со всего мира. В списке награжденных значились имена Сергея Сергеевича Четверикова и трех его учеников и последователей.

Он поблагодарил авторитетное ученое собрание, но от поездки в Германию отказался. Пришедшая в Горький награда в живых Сергея Сергеевича Четверикова не застала. Он умер 2 июня 1959 года, был наспех похоронен на старом городском кладбище и на десять лет забыт. Признание пришло от благодарных учеников…

Взрывы особой секретности