Оружие победы

Как же еще можно доказывать и нужно ли? Да, нужно доказывать. Стрельбой! Иначе они настоят на дополнительных испытаниях, которые протянутся долгие месяцы. Я предложил представителям АУ сегодня же провести на заводском полигоне испытание одной из пушек Ф-22 серийного изготовления по их выбору. Они согласились. Попросил назвать число выстрелов и установить режим огня. Они предложили сделать 300-400 выстрелов в течение трех часов. Отобранную пушку доставили на заводской полигон. Я дал указание начальнику полигона Козлову выложить у пушки 450 патронов и вести огонь непрерывно. Представители АУ настоятельно просили сократить число выстрелов до 400 и не вести непрерывного огня, так как это будет для пушки чрезмерной нагрузкой, какой в армии не предусмотрено и никогда не может быть. Наше КБ с их доводами не согласилось. Я попросил Козлова, чтобы тот заряжал сам: он в этом был очень искусен.

Грянул первый выстрел, второй, третий... Орудийный расчет работал четко и проворно. Пушка грызла патроны и безотказно выплевывала стреляные гильзы. Чем больше делала она выстрелов, тем становилась злее. На стволе появился дымок, загорелась краска, возле пушки скопилась гора стреляных гильз, которые орудийный расчет не успевал не только убирать, но и отбрасывать. Ящики с патронами таяли, как снег на огне, а пушка все грызла и грызла патроны, полуавтомат четко и безотказно выбрасывал одну гильзу за другой. Вот уже сделано 200, 250, 300 выстрелов - никаких задержек. 350-й выстрел прогремел, а пушка все неутомимо трудится. Не выдержал один из представителей АУ, подошел ко мне: мол, хватит, совершенно ясно, что пушка работает надежно. Я не дал согласия на прекращение огня.

Темп стал немного замедляться, чувствовалось, что орудийный расчет уже устал. Даже здоровяк Козлов начал сдавать, но все равно интенсивность огня продолжала оставаться значительно выше уставной, а пушка после каждого выстрела была всегда готова к следующему. Вот уже 400 выстрелов, 425... Пушка огнем пышет, но продолжает безотказно работать:

440, 441... 449... остался один патрон. Все присутствующие приблизились к пушке. Грянул 450-й выстрел, полуавтомат выбросил последнюю гильзу. Она полетела к тем 449-ти, которые уже лежали у хобота орудия; звякнула, упав на них, и задымила.

И сразу наступила мертвая тишина.

Один из номеров орудийного расчета вынул папиросу, приложил ее к стволу и прикурил.

Представители Артиллерийского управления подошли ко мне и стали благодарить за прекрасное зрелище.

- Теперь вы верите нашим теоретическим расчетам? Но чтобы убедить вас, потребовалось израсходовать более шестидесяти семи тысяч рублей. Это дороговато,- сказал я.

- Дороговато,- согласились они. "Надолго ли они убедились? Не появится ли еще одна какая-нибудь новая "теория", которая обойдется дороже этой?" - между тем думал я.

А вокруг еще долго шли оживленные разговоры. Все восторгались: 450 безотказных выстрелов пушка сделала за какие-нибудь 20-25 минут!

После этого жестокого испытания Ф-22 на заводском полигоне наступило затишье. Даже не верилось, что мы наконец-то разделались с последней "теорией" и теперь сможем спокойно работать. И не зря не верилось. Вновь обрести душевное равновесие нам было пока не суждено.

Прежде каждому новому испытанию пушки предшествовали слухи: в Ф-22 не годится то-то и то-то, не ладится еще то-то и то-то. Потом эти слухи как бы превращались в действительность и начинались повторные испытания. Каждый раз они проводились под одним и тем же благовидным предлогом - проверки надежности пушки и лучшей ее отработки. Испытания Ф-22 начавшиеся в июне 1935 года, продолжались в 1936, 1937 и в 1938 годах. "Золотой" стала она.

На этот раз совершенно неожиданно было объявлено еще об одном срочном испытании двух батарей Ф-22. Председатель комиссии - народный комиссар обороны маршал Ворошилов. Прежде такого никогда не бывало. Командование на полигоне было поручено В. И. Казакову, впоследствии маршалу артиллерии, а тогда командиру артиллерийского полка, на вооружении которого как раз были наши Ф-22 образца 1936 года.

Начало испытания было настолько законспирировано что я приехал на полигон с опозданием, когда все уже были в сборе и находились на огневых позициях: Ворошилов, Кулик, Буденный, начальник и ответственные работники Генштаба ответственные работники АУ, инспектор артиллерии Воронов а также другие военачальники, представители Наркомата оборонной промышленности.

Никогда, ни при каких испытаниях не было столько разных представителей и в таких высоких чинах и званиях, как в этот раз. При виде их мне стало даже как-то не по себе. Почему вдруг такая честь нашей пушке?

Представился маршалу Ворошилову и доложил причину своего опоздания. Выслушав меня, Ворошилов сказал: