Оружие победы

Но завод по-прежнему сидел в глубоком прорыве. С большими потугами выпускал он пушки Ф-22 - гораздо меньше, чем было предусмотрено планом, и невысокого качества. Еще ни разу коллектив не испытывал счастливого чувства удовлетворения от своего труда. Каждый месяц, каждый квартал люди слышали одно и то же: "Завод программу не выполнил". Устали они от этого. А как им хотелось хотя бы раз вздохнуть полной грудью и наконец услышать другое! Но это "наконец" все не приходило, потому что оно не могло прийти случайно, его нужно было завоевать.

Директор Дунаев часто ходил в цехи, усердно выколачивая программу, но она ему не поддавалась. Слов нет, в цехи ходить нужно, но, чтобы посещение цехов было успешным, надо знать, как открываются двери в отделы, которые занимаются подготовкой производства. А Дунаев тех дверей не знал и даже не пытался их отыскать, не понимая того, что понимал Радкевич: сначала следует серьезно и глубоко заняться подготовкой производства, создать культурную технологию, а уж потом ходить по цехам, проверяя технологическую дисциплину. Дунаев вертелся как белка в колесе, тратя много труда, а без толку, потому что в производстве по-прежнему царила кустарщина. Завод был директору явно не по плечу, потому что уровень технической подготовки Дунаева был очень низок, да и организаторскими способностями он не блистал. Властолюбивый, высокомерный и в то же время трусоватый, он боялся нового, не терпел возле себя волевых и знающих людей, а сам не мог здраво оценить значения культурной подготовки производства, которая расчетным путем закладывает в техническую документацию производительность, себестоимость и качество продукции, стало быть, выполнение программы. Он даже не подозревал того, что все остальные звенья заводоуправления и цехи являются исполнителями воли тех, кто осуществляет подготовку производства.

Дунаева сняли с занимаемой должности. Директором вторично был назначен Мирзаханов, но уже не по совместительству, как в 1936 году. Его освободили от работы на заводе имени Калинина, где он директорствовал много лет. Приехал он опять со своими доверенными лицами - с главным инженером Каневским, который потеснил нашего главного инженера Клиппеля на должность своего заместителя, и с несколькими другими работниками, которые в свою очередь потеснили начальников механических и сборочного цехов.

Этот вторичный приход Мирзаханова на завод не принес ничего нового. Кустарщина, однажды заложенная в производство, не претерпевала никаких изменений.

Низкое качество пушек очень беспокоило наше КБ; оставаться равнодушными к этому было невозможно. КБ обратилось к директору с просьбой выделить 100 комплектов изготовленных деталей, из них отобрать четыре комплекта, которые изготовлены в соответствии с требованиями чертежей и технических условий, а затем из этих деталей собрать четыре эталонные пушки. Этим проверялось бы не только изготовление, но и отработка чертежей.

Илларион Аветович согласился и по этому поводу даже издал приказ, но в течение нескольких месяцев не только из 100 выделенных комплектов, но даже из всего того, что сдавалось заказчику, на заводе не смогли отобрать детали для сборки четырех эталонных пушек. Долго мучились, но потихонечку все "забыли" об этом приказе и прекратили "никчемную" затею КБ.

По-прежнему шла ожесточенная "торговля" между цеховыми работниками и контролерами, между цеховыми контрольными работниками и представителями заказчика. Одни яро доказывали пригодность деталей, изготовленных с отступлением от чертежей, а другие - что эти детали не годны, что это брак. КБ выступало в качестве консультанта: делало расчеты и давало исчерпывающие данные о пригодности таких деталей. Окончательное решение зависело от представителей заказчика.

Не обходилась такая "торговля" и без личного участия директора. Мирзаханов созывал работников цеха, работников контрольного аппарата, и при нем решался вопрос о допуске на сборку деталей, изготовленных с отступлением от чертежа. Он частенько находил время заниматься такими делами, хотя нужды в этом не было. И меня по его приказанию не раз вызывали то в один, то в другой цех. Тут надо было держаться очень четкой позиции: если отступления от чертежа невелики и деталь можно использовать - не быть формалистом и не вводить государство в убыток. Если же качество пушки может ухудшиться, дорога на сборку для этой детали должна быть закрыта. К сожалению, не только у цеховых работников, но и у самого директора то и дело проявлялось желание "пробить" дорогу негодным деталям.

Однажды меня вызвали в цех номер один: там решали вопрос о допуске на сборку кожуха ствола. Придя в цех, я увидел группу жарко спорящих людей и среди них Мирзаханова со своим секретарем и шофером. (Они всегда были неразлучны и ходили по цехам гуськом: впереди - Мирзаханов, за ним секретарь, а за секретарем - шофер.) Подойдя к этой группе, я остановился. Мирзаханов опрашивал цеховых работников, которые один за другим безапелляционно заявляли: "кожух годен". Затем директор обратился к начальнику ОТК: