Оружие скальда

За месяц, проведенный в плену, Эгвальд сын Хеймира сильно изменился. Он похудел и побледнел, почти не видя солнечного света, на щеках его отросла негустая светло-золотистая бородка, светлые волосы свалялись. Вместо старой рубахи, порванной и окровавленной, женщины Аскргорда дали ему другую, из простого небеленого холста. Но те, кто хорошо знал Эгвальда, нашли бы в нем еще больше перемен. Его юное лицо стало суровым, прежний задор в светлых глазах сменился цепкой настороженностью хищной птицы. Он не хотел принимать своего унижения и все помыслы сосредоточил на том, как отомстит за него. Как и когда он выберется из душного корабельного сарая, каким образом снова обретет силы сразиться с конунгом фьяллей на равных, Эгвальд не знал, но не хотел верить и не верил, что боги и удача от него отвернулись. Даже сейчас он оставался сыном конунга.

— Спасибо и за то, но я хотел не сидеть у тебя в гостях, а позвать тебя прогуляться на воздух, — ответил Торвард. Он говорил спокойно, не желая показать, что злая насмешливость Эгвальда не оставляет его равнодушным. — Выйдем. — Он отошел от порога сарая и кивнул Эгвальду наружу. — Можешь взять с собой несколько твоих людей. Но не больше десяти.

— Зачем мне столько? — высокомерно отозвался Эгвальд, подходя к порогу. — Не думаешь ли ты, что я боюсь?

Этого Торвард не думал. Подумать так означало оскорбить самого себя. Неужели он сочтет самого себя способным причинить вред безоружному пленнику?

Вслед за Торвардом Эгвальд шагнул за порог, но тут же вцепился обеими руками в дверные косяки. От обилия света и воздуха, ударивших ему в лицо, голова его закружилась. Блеск серо-голубой воды Аскрфьорда и каменистый противоположный берег, длинные горные цепи вдали поплыли и закачались перед взором. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя.

А Торвард быстро окинул своего пленника внимательным, пристальным взглядом. Конечно, нынешний Эгвальд ярл был не тот, что месяц назад с палубы «Ворона» обещал ему скорую смерть, но и на немощного калеку он тоже не походил. По движениям его правой руки не заметно было, чтобы рана сильно беспокоила его. Сигруна — умелая лекарка, да и времени прошло немало. И все же Сигруна назвала его больным, а она ничего не говорит зря… Как видно, она умела видеть лучше своего конунга.

— Куда ты поведешь меня? — спросил Эгвальд, справившись с головокружением и открыв глаза.

— На площадку для упражнений! Впрочем, можно и здесь, если тебе нравится.

— Что нравится?

— Ты еще вчера сказал, что хочешь встретиться со мной только в битве. Эйнар верно передал мне твои слова? Так вот — наш новый поединок может состояться прямо сейчас. Нравится тебе это?

Эгвальд выслушал его и криво усмехнулся:

— Очень даже нравится! Это доказывает, что я не ошибался в тебе. Из этого вышли бы отличные стихи… Ты полон сил, а я едва стою на ногах. Солнечные лучи чуть не опрокинули меня! Ай да Торвард конунг! Знала бы…

Внезапно Эгвальд прикусил губу и нахмурился. Он не хотел упоминать при Торварде ту, о которой думал больше, чем об отце и матери.

— Да, вышли бы отличные стихи, если бы Дева-Скальд узнала об этом! — подхватил Торвард.

Эгвальд напрягся, готовый броситься на него при первом непочтительном слове об Ингиторе. А Торвард продолжал:

— Но только если бы она хоть раз изменила свое обыкновение и рассказала обо всем так, как было на самом деле. Да, ты сейчас и правда не особенно годишься мне в противники. Я предлагаю тебе вот что. Как тебе нравится этот меч?

С этими словами Торвард кивнул Эйнару, и тот подал Эгвальду меч, не очень длинный и тяжелый, но умело выкованный и остро отточенный. Эгвальд осторожно взял его, как будто ждал подвоха, и стал осматривать.

— А мой меч будет деревянным, — продолжал Торвард, и Эгвальд поднял на него изумленный взгляд. — Да, — спокойно подтвердил Торвард, — вроде тех, какими забавляются малые дети. Думаю, это уравняет нас с тобой.

Эгвальд молчал, глядя ему в лицо, пытаясь понять,что задумал его противник, чего он хочет добиться этим поединком, то ли благородным, то ли просто нелепым. И Торвард добавил:

— Лекарка сказала, что тебя успокоит только моя кровь. Так ты получишь ее, если боги и удача на твоей стороне. И больше слэтты не станут говорить, что я украл у вас победу с помощью боевых оков моей матери.

Эгвальд скривил уголки рта. Ему не хотелось говорить вслух о том, о чем он сейчас подумал. Все-таки это решение Торварда не могло не заставить его призадуматься.

— И я клянусь тебе, — Торвард вытащил из-под рубахи маленький кремневый молоточек, висевший на ремешке у него на шее, и показал Эгвальду, — что ни моя мать, ни другие колдовские силы не будут помогать мне. Пусть меня поразит своим молотом сам Тор Громовик, если я не буду рассчитывать только на свои собственные силы!