Оружие смерти

Большую часть полета Леггер глаз не открывал. Легкое напряжение покинуло его лишь тогда, когда плазменный двигатель набрал обороты. «Хорошо бы поспать», — подумал он. Но сон не шел, а они, между тем, прорезали воздушные мили над Тихим океаном. Он открыл глаза. — «Интересно, сколько же еще до Лос-Анджелеса?» — и посмотрел на ряд затылков сидящих в креслах впереди него пассажиров. Кое-кто был виден в профиль — беседовали друг с дружкой. «Первопроходцы, — подумалось ему. — Все как один — отважные сердца. Ну прямо как я».

Однако полной уверенности в этом он так и не почувствовал.

— А чего вы ищете?

— Что-что?

Леггер повернулся и увидел лицо сидевшего рядом с ним человека. Круглолиц и дружелюбен, словно улыбающийся розовый воздушный шарик. Уже за сорок.

— Ну, в Лос-Анджелесе, — незнакомец аж перегнулся через поручни кресла. — Куда вы направляетесь… Чего вы там ищете?

— Ах, вы об этом, — Леггер лишь плечами пожал. — Ну, думаю, работу. — Он обвел взглядом всех остальных, кто сидел в реактивнике, затем вновь посмотрел на круглолицего. — Ну, вы понимаете, хочется же что-то делать.

— Ясно. Понял. — Он наклонился почти что к самому уху Леггера и перешел на заговорщицкий шепот: — По правде говоря, меня затрахало торчать на этом долбаном ковчежце. У меня уже крыша поехала. Хотя, конечно же, я не сказал об этом людям из СКРАПа, когда они меня допрашивали.

Он откинулся на мягком кресле. Прошло несколько секунд, прежде чем Леггер сообразил, что ему полагается теперь что-то сказать в ответ.

— И что же вы им поведали? Круглолицый пожал своими массивными плечами.

— Ну, что, мол, хотел бросить судьбе вызов. В формуляре предпочитаемой работы я указал, что хочу потрудиться над реализацией ПРОЕКТА ПСИХО. Сказал им, что даже работа там дворником воспламеняет мое воображение… И знаешь, это — правда.

— Да? — смерил его взглядом Леггер.

— Еще бы. Когда Кейт взлетит — это ж будет величайшее в истории событие. Я вот что хочу сказать: кому сейчас нужно все это дерьмо о том, что мы когда-то были первыми на Луне? Сейчас об этом никто уже и не помнит. Да пусть проклятые иранцы заберут себе наши брошенные лунные базы! Кому они теперь нужны? Но это-то вещь великая. Я имею в виду коллективное бессознательное. Это куда более лично, нежели кучка замерзших камней и разного рода космический мусор.

— Вы действительно так думаете?

— Конечно… А знаете, что самое главное?! — он схватил Леггера за руку. — Ведь это сделают американцы… Мы покажем им, что нас не смыло в унитаз истории. И вот почему я завербовался — не мог спокойно взирать на рыла этих япошек. Считают себя крутыми, потому что у них есть денежки. А эти треклятые ковчежцы, на которых нас расселили… Очень мило, не правда ли, с их стороны, а? Вы как считаете? А вот когда дело доходит до подвига, до великого рывка…

И он закивал в воинственном удовлетворении. Леггер промолчал. В передней части салона он увидел гигантский видеоэкран, демонстрировавший панораму с камеры, находящейся на носу реактивного лайнера. Рдеющий край Калифорнии на горизонте. Когда они прилетят, в Лос-Анджелесе наступит утро.

— Это будет прекрасно, — прошептал круглолицый. Закрыв глаза, он улыбнулся: — Вы понимаете, о чем я? Вернуться… Возвращение… Конец ссылке! Мне ведь было совсем мало лет, когда пришел Страх и я отправился вместе со своими родителями на ковчежец… Всегда хотел, чтобы вместо этого отправились на восток, по крайней мере, тогда мы до сих пор были бы на американской земле. Хотя я их за это и не обвиняю. Тогда царила такая неразбериха. Но я помню, какое небо было над нашим домом, над нашим настоящим домом — но все время было в серебристой дымке — словно в мягком теплом одеяле. Будет так приятно вернуться на родину.

«А я был всего лишь младенцем. Сироты росли в ссылке. А потому земля для меня ничего не значит, даже если она полита кровью моего отца».

Дорц сидел, барабаня пальцами по рулевому колесу, с мрачным видом следя за плазменными лайнерами, очертания которых просматривались сквозь металлическую сетку ограждения летного поля. Тот заряд адреналина, что он приобрел, мотаясь по местам восстановительных работ в пригородах, пробираясь сквозь завалы вокруг фундаментов, превратились в пламенное нетерпение, которое он испытывал все чаще и чаще в последнее время. Рядом с ним, свернувшись на сидении калачиком, спала Энн. «Она начнет волноваться лишь тогда, когда мне придет конец, — подумал Дорц, — но я…»

— Черт возьми! — заорал он, грохнув кулаком по боковому окошку. Она не проснулась. — Где ж он, мать твою?

— Хекхи? Джеймс?

— Да… Это я. — Круглолицый опустил один из своих чемоданов и протянул руку. — Рад с вами познакомиться. Человек в золотисто-голубой форме СКРАПа извлек из своей конторки несколько официальных бланков и сунул их в руку круглолицего.

— Вот заберите это и отметьте в подразделении СИ. Это дальше по коридору.

— Хорошо.

Сунув бланки под мышку, он поднял свой чемодан.

— Эй, — бросил он Леггеру и при этом подмигнул. — Еще увидимся… Когда-нибудь я тебя разыщу…

— Само собой.