Оружие в его руках (СИ)

Все время в дороге мы с мужчиной не разговаривали. Он снова тонул в своих мыслях, а я пыталась переварить его последние слова. Тот Стефано Россини, которого я знала год назад куда-то исчез, и вот этот факт меня пугал.

Мы прошли в гостиную. Мужчина тут же сбросил с себя пиджак, а я прямо в платье села поодаль от него. Так мы оказались по разные края дивана, но и это далекое расстояние мне казалось мизерным.

— Я тебе ничего не сделаю.

Его голос прозвучал устало, и я подняла на него свои глаза.

— Я не боюсь тебя. — И это было правдой. Его я больше не боялась. — Я смирилась с тем, что мы поженимся.

— Смирение — самое отвратительное состояние. К нему приходят только тогда, когда больше не за что бороться.

— А есть за что?

Приглушенный свет от ночной лампы отбрасывал тень на лицо мужчины. Я видела только половину его лица, и мне казалось, что он говорил не про меня, а про себя самого. От моего вопроса наши взгляды встретились, и он наклонился ко мне корпусом.

— У тебя есть гораздо больше причин, чем у многих других. Семья, друзья… — Он вздохнул. — Образование?

Я усмехнулась. Он изменился за год разлуки, и мне показалось, что он расстроен. Что-то произошло за это время и это что-то сильно на него повлияло. Вся легкомысленность, что была на свадьбе куда-то улетучилась и теперь ей на смену пришла усталая грусть.

— Семья, — я фыркнула. — Мою мать больше заботит её еще «молодая» личная жизнь, а отец готов продать родную дочь за лишние пачки евро. Друзья… — Я задумалась и кивнула, подтверждая слова Стефано. — Моника и Хосе — единственные мои друзья. Друзья, которые стали семьей. Люди, за которых я умру. А образование…Какой толк мне от образования, если моя жизнь будет принадлежать тебе и твоей семье, твоим правилам.

— А что, если правила сменяться? Ты будешь моей женой и стоять около меня, а не за мной?

Холодок пробежал по моей спине, и я непонимающе уставилась на него. Стефано был решительным и серьезным. Он что-то задумал — я это поняла ещё на свадьбе, но не приняла к сведению. А сейчас я только убедилась в том, что в его красивой голове хранился какой-то план. Мой голос осип, и я не узнавала его.

— Что ты задумал, Стефано?

Он придвинулся ко мне ближе, и я ощутила его пряный аромат парфюма вперемешку с алкоголем. Его глаза пристально всматривались в мои, от чего я замерла.

— Для начала скажи мне, Андреа, кто ты для меня: друг или враг?

Я уже знала ответ на его вопрос.

— Друг.

Глава 8

— Ты знаешь главную мою тайну, Андреа, но ты не знаешь, что со мной будет, если все вскроется. Но я устал. Я устал прятаться и скрываться, устал бояться смерти от руки своего отца или брата. — Он положил свою голову на спинку дивана, продолжая смотреть на меня своими уставшими глазами. — Быть таким, как я — одно из самых страшных нарушений закона мафии. Мы — извращение, уродство. Сама мысль об этом в нашем клане омерзительна и категорична.

— Луи знает о твоей гомосексуальности?

— Луи? — Он усмехнулся. Я не знала, что его так больше насмешило: сокращенное имя его брата из моих уст или его осведомленность. — Думаю, он догадывается.

Я теребила подол платья, опустив глаза на свои руки. В памяти всплыл разговор с его братом и его двусмысленные фразы, брошенные мне в клубе. Луиджи почти прямо говорил мне о том, что ему известны наклонности его брата и что я — выгодное алиби. Я снова посмотрела на сидящего рядом со мной мужчину. Слова застряли в горле, и я не могла признаться в этом ему. Я не хотела вмешиваться в их отношения.

Стефано вздохнул и продолжил:

— Мой отец — Капо парижской мафии. Вернее, был им, пока не ушел в отставку. К моему счастью или же сожалению, его место занял мой брат. Он жесток, амбициозен и очень опасен. — Мужчина усмехнулся. — В отличие от меня, конечно же. Я, по сравнению с ним, хрупкий ландыш.

Забавно, что он себя ассоциировал с ландышем. Вымирающий вид растения, точно такой же, как и он сам — единственный в своем роде оставшийся и выживший в жестоком мире. Ландыши с весеннюю пору срывают, стоит им только показаться. Человек никогда не задумывается о том, что будет, если каждый из семи миллиардов сорвет даже по одному цветочку с поля — пустошь. Наш мир опасен, а мир мафии куда опаснее.

— Я не просто так тебя учил манерам и правилам мафии. Пусть это было и короткое время, но я не собираюсь прекращать. Через два месяца ты станешь Россини — ты будешь в нашем клане и тебе просто необходимо будет знать все правила и распорядки. Но еще я хочу, чтобы ты была акулой в нашем мире. Была той, кто охотиться, а не жертвой.

— Хочешь, чтобы все поверили нашему счастливому браку? — от одного упоминания о браке по расчету у меня скрутило живот. В голове сразу возник образ отца и коробки с наркотой, которые перевозил мой отец. Страшно, обидно, обесценено.

— Они поверят нам, можешь не сомневаться. Я много лет играю свою роль, и еще ни одна душа не догадалась.

Он медлил, растягивая слова, делая большие паузы между предложениями, словно пытался сообразить, как лучше выразиться. Мое же терпение было похоже на туго натянутую струну, вот-вот готовую порваться.